– Леда, какой фон выберем сегодня?

Леда Коул прекрасно знала: не надо закатывать глаза. Вытянувшись в струнку, она сидела на самом краю темно-серой кушетки в кабинете психолога и наотрез отказывалась прилечь, сколько бы доктор Вандерштайн ее ни уговаривал. Он явно не в своем уме, если решил, что в горизонтальном положении Леда скорее распахнет ему душу.

– Не стоит. – Леда дернула запястьем и закрыла голографическое окно, представлявшее десятки вариантов декора стен: британский розовый сад, жаркую пустыню Сахару, уютную библиотеку. Пусть останется безликая базовая настройка – бежевые стены и ковер невыразительного цвета.

Возможно, Леда в очередной раз провалила некий экзамен, зато испытала извращенное удовольствие от мысли, что доктору придется сидеть с ней целый час среди гнетущей атмосферы. Раз уж Леду ждет этот сеанс-пытка, то пусть и он помучается.

Как обычно, он ничего не сказал по поводу ее решения.

– Как ты себя чувствуешь?

Ах, он хочет знать, как она себя чувствует! Во-первых, ее предала лучшая подруга и единственный парень, который был ей дорог, – парень, лишивший ее девственности. Хуже всего, эти двое теперь вместе, хотя они приемные брат с сестрой. Кроме этого, она поймала отца на измене с ее же одноклассницей – у Леды язык не поворачивался назвать Эрис подругой. Ах да, и Эрис умерла, потому что Леда случайно столкнула ее с крыши Башни.

– Нормально, – коротко сказала она.

Леда знала: если она хочет побыстрее закончить сеанс, стоит заменить «нормально» на более развернутый ответ. После реабилитации она это хорошо запомнила. Сделав глубокий вдох, она попыталась снова:

– Учитывая все обстоятельства, я иду на поправку. Мне совсем не просто, но я рада поддержке друзей.

Сейчас Леду совершенно не волновали друзья. Она на горьком опыте познала: доверять не стоит никому.

– Вы с Эйвери обсуждали то, что произошло? Я знаю, она тоже была наверху, когда Эрис упала…

– Да, мы с Эйвери говорили про это, – торопливо сказала Леда, а про себя подумала: «Черта с два!»

Эйвери Фуллер, ее так называемая лучшая подружка, оказалась настоящей гадиной. А говорить про Эрис Леде совершенно не хотелось.

– И помогает?

– Очень.

Она ждала, что доктор Вандерштайн задаст очередной вопрос, но он лишь нахмурился, сосредоточившись на проекции, доступной одному ему. Леду вдруг замутило. А что, если он использует детектор лжи? Комната была оборудована многочисленными сканерами жизненно важных функций, пусть и невидимыми для нее. В эту секунду доктор, возможно, отслеживал ее пульс или давление, ведь показатели, скорее всего, подскочили.

– Леда, – Вандерштайн устало вздохнул, – мы не раз встречались с тех пор, как погибла твоя подруга, но так и не продвинулись вперед. Как думаешь, что способно тебе помочь?

– Мне уже лучше! – возразила Леда. – И все благодаря вам.

Она слегка улыбнулась Вандерштайну, но он не купился.

– Насколько я знаю, ты не принимаешь лекарства, – сменил он тему.

Леда закусила губу. За последний месяц она не притронулась ни к ксенпергейдрену или нормотимикам, ни даже к снотворному. После произошедшего на крыше она больше не баловалась искусственными препаратами. Может, Эрис и была охотницей за деньгами и разлучницей, но Леда не хотела…

«Нет, – напомнила она себе, сжимая кулаки, – я не убивала ее. Произошел несчастный случай. Это не моя вина. Не моя». Она мысленно проговаривала эту фразу, будто мантру на занятии йогой в Сильвер-Бэй.

А вдруг, если повторять эти слова почаще, это станет правдой?

– Я хочу справиться собственными силами. У меня ведь уже есть опыт.

Леда ненавидела говорить о клинике, но она попала в тупик и не знала, что еще сказать.

Вандерштайн кивнул с толикой уважения:

– Понимаю. Но этот год очень для тебя важен, впереди – колледж, и я не хочу, чтобы эта… ситуация плохо повлияла на твою успеваемость.

«Это больше, чем ситуация», – раздраженно подумала Леда.

– По показаниям твоего комнатного компьютера, ты не очень хорошо спишь, – проговорил Вандерштайн. – Меня это беспокоит.

– С каких пор вы следите за моим комнатным компом? – возмутилась Леда, моментально позабыв притворное равнодушие.

Доктор даже смутился:

– Я всего лишь просмотрел данные о сне. Твои родители дали согласие, и я думал, они предупредили тебя…

Леда сдержанно кивнула. С родителями она разберется позже. Даже если она пока несовершеннолетняя, они не имеют права лезть в ее личное пространство.

– Со мной правда все нормально.

Вандерштайн снова замолчал. Леда терпеливо ждала. Что он еще предпримет? Станет отслеживать состав ее мочи, как было в клинике? Да пожалуйста! Ничего он не найдет, черт его дери.

Доктор коснулся встроенного в стену диспенсера, и оттуда выскочили две малюсенькие таблетки. Оптимистично розовые – как детские игрушки или любимый вишневый десерт Леды.

– Даю тебе это снотворное без рецепта, минимальную дозу. Попробуй выпить его сегодня, если не сможешь заснуть, хорошо?

Вандерштайн нахмурился, возможно отмечая темные круги у нее под глазами и заострившиеся черты и без того худого лица.

Конечно, доктор был прав. Спала Леда плохо. Она боялась засыпать и оттягивала время ложиться в кровать, потому что знала – ее ожидают кошмары. Стоило отключиться, как она просыпалась в холодном поту, мучаясь воспоминаниями о той роковой ночи – того, что она скрыла ото всех…

– Хорошо. – Леда забрала таблетки и сунула в сумочку.

– Подумай, пожалуйста, насчет других наших курсов – методе светоузнавания или посттравматической терапии погружения.

– Сомневаюсь, что возврат к травме поможет, учитывая ее характер, – резко ответила Леда.

Она не верила в теорию, что повторное переживание болезненных воспоминаний в виртуальной реальности поможет перешагнуть через них. Да и сейчас совсем некстати, чтобы компьютеры ковырялись у нее в мозгу: вдруг прочтут то, что похоронено в глубине.

– Что насчет твоего Творца Снов? – не отставал доктор. – Можем загрузить туда несколько стимулирующих воспоминаний с той ночи и проверить реакцию подсознания. Ведь сны – это всего лишь глубинная работа мозга, пытающегося осмыслить все, что произошло с тобой, как хорошего, так и не очень…

Доктор что-то еще объяснял, называя сны «безопасным местом» для мозга, но Леда его больше не слушала. Она вдруг вспомнила, как в девятом классе Эрис хвасталась, что взломала родительский контроль Творца Снов и