Читать «Перекличка мертвых»

Вместо заключительного гимна вдруг раздалась музыка: «Мною властвует любовь» группы «Ху». Ребус понял это сразу, едва лавина грохочущих звуков заполнила церковь. Он сидел на первой скамейке. На этом настояла Крисси. Сам-то он, как всегда на заупокойных службах, предпочел бы расположиться где-нибудь позади. Сын и дочь Крисси сидели рядом с ним. Лесли, из глаз которой потоком лились слезы, обняв одной рукой мать, утешала ее. Кенни смотрел прямо перед собой, приберегая эмоции на потом. Утром, еще у них дома, Ребус спросил, сколько ему лет. В следующем месяце должно исполниться тридцать. Лесли на два года младше. Брат и сестра были похожи на мать, и Ребусу пришло на память, что ему самому не раз приходилось слышать о себе и Майкле: «парочка вся в мамочку». Майкл… привычнее — Микки, младший брат Ребуса, лежит сейчас мертвый в отполированном многочисленными руками ящике, и ему пятьдесят четыре — по уровню смертности Шотландия является третьей страной в мире. Образ жизни, питание, генетическая предрасположенность — теорий множество. Результаты вскрытия еще не известны. Обширный инсульт — сообщила Крисси Ребусу по телефону и тут же добавила, что он случился внезапно, словно это имело какое-то значение.

Вдруг Ребуса осенило: ведь он даже проститься с братом не смог. Последний свой разговор с Майклом по телефону, состоявшийся три месяца назад, он завершил шуточкой над его любимыми «Рейт Роверз». Сине-белый шарф фаната этой команды лежал сейчас среди венков на крышке гроба. Кенни был в отцовском галстуке, украшенном эмблемой футбольного клуба — странным животным, держащим что-то похожее на бляху ремня. Ребус спросил, что означает эта эмблема, но Кенни лишь пожал плечами. Посмотрев вбок, Ребус заметил, что распорядитель церемонии знаками призывает скорбящих встать. Все поднялись. Крисси пошла по проходу, дети шли рядом. Распорядитель смотрел на Ребуса, но тот не двигался с места. Напротив, он снова сел, давая остальным понять, что ждать его не следует. Ему хотелось дослушать мелодию. Звучал заключительный трек «Квадрофении». Майкл был ярым поклонником «Ху», и хотя сам Ребус предпочитал «Стоунз», ему приходилось признать, что по силе воздействия у тех нет ничего равного таким альбомам, как «Томми» и «Квадрофения». Сейчас вокалист Долтри надрывно кричал, что не прочь выпить. Ребус с удовольствием сделал бы то же самое, но ему предстояла поездка обратно в Эдинбург, о чем необходимо было помнить.

В местном отеле был заранее заказан небольшой зал, и священник, перед тем как сойти с кафедры, пригласил туда всех присутствовавших в церкви. Там подадут чай, виски и бутерброды. Будут шутки, воспоминания, улыбки, слезы на глазах, приглушенные голоса. Официанты будут ходить на цыпочках, понимая настроение гостей. Ребус пытался мысленно сформулировать извинения.

Мне надо возвращаться на службу, Крисси. Дел невпроворот.

Он мог бы соврать, сославшись на подготовку к встрече «Большой восьмерки». Утром, когда они выходили из дома, Лесли предположила, что он, наверно, с трудом вырвался. Ребус едва удержался от того, чтобы ответить: «Я единственный коп, в чьих услугах, похоже, никто не нуждается». Полицейских согнали отовсюду. Только из Лондона прибыло полторы тысячи. А вот инспектор уголовной полиции Ребус оказался невостребованным. Кто-то ведь должен остаться на хозяйстве — именно эти слова произнес старший инспектор уголовной полиции Джеймс Макрей, растянув лицо в ехидной улыбке и пожимая плечами. Детектив Дерек Старр считал себя бесспорным наследником трона, на котором сейчас сидел Макрей. Настанет день, когда он будет начальником полицейского участка на Гейфилд-сквер. Джон Ребус не представлял для него никакой опасности, ведь ему оставалось чуть больше года до пенсии. Ребус хорошо запомнил слова, сказанные им однажды: «Никто упрекнет тебя в безынициативности, Джон. Ведь в твоем возрасте ждать-то уже нечего». Может, оно и так, но ведь «Стоунз» старше Ребуса, да и Долтри и Тауншенд тоже, а ведь все еще выступают, все еще совершают турне по миру.

Зазвучали последние аккорды, и Ребус встал со скамьи. В церкви, кроме него, уже никого не было. Он в последний раз поглядел на пурпурный бархатный экран. Возможно, гроб еще там, а возможно, его уже перенесли в другую половину, где находится крематорий. Мысленно он снова вернулся в юношеские годы, в их общую спальню, где они слушали сорокапятки, купленные на распродажах в магазине на Керколди-Хай-стрит. «Мое поколение», «Замена»[1] … вспомнил, как Микки спрашивал, почему Долтри заикается, когда поет «Замену», а Ребус отвечал, что это — как он вычитал где-то — следствие употребления наркотиков. Единственным наркотическим средством, которое позволяли себе братья, был алкоголь. Они украдкой отхлебывали его из бутылок, стоявших в кладовке. Иногда им удавалось стащить жестяную банку крепкого портера и распить ее после того, как в доме гасили свет. Вспомнилось, как они, бывало, стояли на Керколди-променаде и смотрели на море и как Микки пел «Я могу видеть то, что творится за много миль от меня». Но могло ли это быть на самом деле? Ведь диск появился в продаже в шестьдесят шестом или в шестьдесят седьмом году, когда Ребус служил в армии. Возможно, он уже вернулся домой. Да… Микки с волосами до плеч, старающийся походить на Долтри, и Ребус с армейским ежиком на голове, придумывающий истории, в которых его казарменная жизнь выглядела здорово приукрашенной. Северная Ирландия была еще впереди…

В ту