– По… почему?
– Потому что вы, Иннокентий Антонович, уж простите за прямоту, слабак. На зоне вас быстро сломают. Знаете, как поступают там с такими, как вы?
– Я не о том. – Кеша сглотнул и попытался взять себя в руки. – За что меня посадят? Я не совершил ничего противозаконного.
– Как за что? – Незнакомец изобразил искреннее недоумение. – За убийство, конечно.
– Какое убийство? Я никого не убивал!
– Уж конечно. – Незнакомец усмехнулся. – Только что в этом самом доме вы убили свою случайную знакомую Алису Сергеевну Петуховскую.
– Да никого я не убивал! – заверещал Кеша и сделал попытку выбраться из машины. – Это меня чуть не убили, а я… я даже не знал до этой минуты, как ее зовут!
– Сидите! – прикрикнул на него седой. – Сидите, если не хотите загреметь на зону. На месте преступления сотни ваших отпечатков. А самое главное – ваши пальчики остались на орудии убийства.
Кеша похолодел: он вспомнил, что действительно держал в руках чертов пистолет.
– Кажется, до вас дошло, – удовлетворенно констатировал его собеседник. – Значит, вы готовы к серьезному разговору.
– К разговору? – окончательно растерялся Кеша.
Неожиданно перед ним забрезжила надежда. Если этот страшный человек собирается с ним о чем-то говорить, значит… значит, не все потеряно? Неужели есть шанс остаться на свободе?
– Совершенно верно. – Седой как будто прочитал его мысли. – У вас есть еще шанс.
– Говорите! – выдохнул Кеша. – Только прошу: снимите очки, а то мне как-то неуютно.
Незнакомец хмыкнул, придвинулся к нему и сдернул очки. Полыхнули глаза – такие яркие, как будто в них горели два раскаленных угля.
– Что я должен сделать? – пролепетал Кеша.
– Вот это наконец разговор, – удовлетворенно кивнул седой. – А то «не убивал», «не совершал ничего противозаконного» – слушать противно. Да нет человека старше трех лет, который не совершил бы ничего противозаконного.
– Только можно попросить вас, – Кеша вжался в сиденье, – надеть очки?
– То снять, то надеть. Ладно, бог с вами! – Резким движением он набросил очки и перешел к сути: – Вы бываете дома у Андрея Януарьевича Хвалынского.
– Бываю, – пролепетал Кеша. – Но позвольте, при чем здесь Андрей Януарьевич?
– Будьте любезны, не перебивайте, – разозлился седой. – Если хотите остаться на свободе, нужно сделать вот что…
Он понизил голос и говорил довольно долго.
По мере того как он говорил, Кешины брови удивленно поднимались все выше. Наконец седой замолчал.
– Но если я это сделаю, – выдохнул Кеша, – где гарантия, что вы оставите меня в покое?
– Очень просто. В обмен на ту вещь, которую вы принесете мне от Хвалынского, получите пистолет со своими отпечатками. Дальше можете поступить с ним, как заблагорассудится.
В голосе страшного собеседника Кеше почудилась насмешка. В его несчастной голове мелькнула мысль, что этот тип запросто может обмануть, но сил сопротивляться не было.
– Я согласен! – выпалил Кеша и выскочил из машины.
– Это черт знает что! – со слезами воскликнула Лола. – Нет, ты только посмотри на это безобразие!
– Что там еще? – проворчал Леня Маркиз и нехотя поднялся с дивана. – Снова тебе неймется?
На дворе была ранняя осень. Солнце изредка показывалось на небосклоне, деревья стояли в золотом уборе, но, при всем очей очарованье, пора была все же унылая, и Леня имел полное право на легкое недовольство жизнью. Еще и шею где-то продуло, словом, самое милое дело поваляться в выходной на диване в тепле и попить чаю с лимоном. Ага, дождешься от нее, как же. Воды простой, и той не допросишься.
Леня тяжко вздохнул и поплелся в гостиную, откуда раздавались Лолины негодующие вопли и лай Пу И.
Леня Марков, известный в специфических кругах под аристократическим именем Маркиз, захандрил по той причине, что в делах его наметился некоторый застой. В июле-августе он не волновался: лето. Все Ленины клиенты, те самые господа, кому для деликатных поручений требовался ловкий неболтливый человек, способный решить проблему быстро, без шума и насилия, а также по возможности не привлекая внимание полиции и других подобных структур, были людьми обеспеченными. Другие к нему не обращались, поскольку гонорары за услуги Маркиза представляли собой суммы астрономические. В августе такие люди делами не занимались, разве что в экстренных случаях.
Однако прошел август, минул сентябрь, пролетели первые дни октября, а специальный мобильник для связи с клиентами молчал. Леня начал беспокоиться: уж не распускает ли кто о нем порочащие слухи? Собственной репутацией в деловых кругах он очень дорожил.
Можно было, конечно, не ждать у моря погоды, а обдумать какую-нибудь операцию и, пока суд да дело, с блеском ее провернуть. Ведь Леня Маркиз был мошенником – королем мошенников, аферистом высшей лиги и комбинатором экстра-класса. Без ложной скромности он иногда напоминал, что некоторые его операции вошли бы в учебник для начинающих мошенников. «Если бы кому-нибудь пришло в голову такой учебник издать», – ехидно добавляла в таких случаях Лола.
Лолу Леня нашел буквально на улице – не потому, что она там жила, а случайно. Они прекрасно дополняли друг друга. Лола была актрисой, стало быть, умела перевоплощаться. Театр она бросила – из-за собственной лени, как утверждал Маркиз. Теперь она занималась исключительно тем, что воспитывала Леню и помогала ему в трудной работе. Хотя работы-то как раз и не было.
Ни единого звонка от клиентов и никаких мыслей по поводу предстоящих грандиозных операций. Леня прикидывал так и этак, прокручивая в уме различные комбинации – все выходило не то.
Он пребывал в подавленном состоянии. Потому, наверное, и шея болела – известно же, что все болезни от нервов.
Зато Лола была довольна. В кои-то веки ее не дергают, не заставляют представляться то старухой-нищенкой, то уборщицей, то официанткой. С превеликой радостью она окунулась в заботы о собственной внешности и в воспитание ненаглядного чихуахуа по кличке Пу И. Песику, как обычно, доставалась вся ее нежность.
В прихожей Лене навстречу выкатился угольно-черный котище. Кот был большой и пушистый, с белой манишкой на груди. Это сокровище Леня подобрал на лестнице их дома, когда у кота как раз намечался весьма скверный период жизни. Он получил имя Аскольд – в честь старого Лениного учителя, который погиб незадолго до этого. Иногда у кота появлялось такое выражение, что Леня всерьез задумывался о переселении душ.
– Аскольдик, – страдающе спросил Леня: шея при неудачном повороте головы снова отозвалась болью. – Что они там еще придумали?
Аскольд дернул головой, как будто давал понять: «Не спрашивайте ни о чем, оставьте меня в покое, сами разбирайтесь!» И ушел.
Леня вздохнул и открыл дверь в гостиную.
Гостиная у Лолы была оформлена в теплых тонах. Персиковые обои, натуральный светлый паркет, мебель под орех и золотистые переливчатые занавески.
Благодаря такому интерьеру комната казалась залитой светом, даже когда за окнами не было солнца. Еще Лола любила возиться с комнатными растениями: в углу стояли огромный фикус, вьющаяся лиана и какой-то цветок без названия, который по весне выпускал дудку с гроздью розовых колокольчиков размером с кофейную чашку. Сейчас цветок скучал, голый и поникший.
– Ты