Читать «А время уходит»

Mary Higgins Clark

AS TIME GOES BY

This edition published by arrangement with Warner Books, Inc., New York, New York, USA. All rights reserved

Copyright © 2016 by Nora Durkin Enterprises, Inc.

© Перевод с англ яз., Самуйлов С. Н., 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Снова – и как всегда – благодарю моего давнишнего редактора и дорогого друга, Майкла Корду. Страницу за страницей он провел меня этим путем до заветного слова «конец». Мне сказочно повезло, что на протяжении стольких лет он был моим редактором.

Хочу сказать спасибо Мэрисью Руччи, главному редактору издательства «Саймон и Шустер». Мне прекрасно работалось с ней последние годы.

Трудиться с моей домашней командой – чистое удовольствие. Мой сын Дэвид стал полноправным ценным помощником и консультантом. Как обычно, мои дети с охотой становились моими первыми читателями и критиками.

И как всегда, спасибо моему мужу, Джону Конхини, на протяжении двадцати лет слушающему мои вздохи насчет того, что вот эта книга уж точно не пойдет.

Надин Петри, моя давняя помощница и правая рука, наделена особым даром разбираться в моем невообразимом почерке. Спасибо, Надин.

Когда сорок один год назад на свет появился роман «Дети не вернутся», я и подумать не могла, что столько лет спустя все еще буду на что-то способна. Мне приятно находить новых героев и ставить их в новые ситуации.

Как я уже сказала, «конец» – мое любимое слово. Но его не было бы без первого предложения, которое приглашает вас, дорогие читатели, переворачивать страницу за страницей.

Спасибо за то, что продолжаете читать истории, которые я вам рассказываю.

За все хорошее и благослови вас Бог,

Молодоженам, доктору Джеймсу и Кортни Кларк Моррисон, – с любовью

Таким пронзительным был первый крик младенца, что две пары за стеной родовой палаты акушерки Коры Бэнкс одновременно охнули. Джеймс и Дженнифер Райт переглянулись, и глаза их вспыхнули радостью. На лицах Мартина и Роуз Райан отразились облегчение и усталость – только что от бремени разрешилась их семнадцатилетняя дочь.

Друг друга пары знали как Смитов и Джонсов и вполне этим довольствовались. По прошествии пятнадцати минут и первые, и вторые с нетерпением ожидали возможности увидеть новорожденного ребенка. Это была сонная девочка семи фунтов весом, с завивающимися колечками черными волосиками и светлой кожей. Глаза, когда они открылись, оказались большими и темно-карими. Дженнифер Райт потянулась к малышке, но акушерка с улыбкой остановила ее.

– Полагаю, нам еще нужно завершить одно маленькое дельце, – сказала она.

Джеймс Райт открыл небольшой чемоданчик, который принес с собой.

– Здесь шестьдесят тысяч долларов. Пересчитайте.

О матери новорожденной они знали, что ей семнадцать лет, что она окончила школу и забеременела в ночь выпускного бала. Факт этот скрывали ото всех, а родственникам и друзьям родители говорили, что идти в колледж их дочери рано и она будет работать у своей тети, в магазине женского платья. Отец ребенка, восемнадцатилетний парень, поступил в колледж, так и не узнав о беременности девушки.

– Сорок тысяч долларов на учебу в колледже для юной матери, – объявила Кора, пересчитав и вручая деньги родителям девушки. О том, что оставшиеся двадцать тысяч достанутся ей в оплату за оказанные профессиональные услуги, акушерка умолчала.

Родители роженицы приняли деньги молча.

– Я так счастлива, – прошептала Дженнифер Райт, протягивая к малышке руки.

– Мне нужно зарегистрировать факт рождения и выписать свидетельство с указанием ваших данных, – сказала Кора с сухой улыбкой, никак не отразившейся на ее ничем не примечательном, круглощеком лице. В свои сорок акушерка выглядела, по крайней мере, лет на десять старше. – Пусть поспит несколько часов, а потом забирайте ее домой, – добавила она, поворачиваясь к родителям роженицы.

В родовой палате семнадцатилетняя мать постепенно приходила в себя от действия успокоительных. Груди, словно запомнившие те краткие мгновения, когда она прижала к себе дочурку, продолжали набухать. Я хочу ее видеть, хочу, хочу, кричала душа. Не отдавайте мою малышку. Я сама позабочусь о ней. Я что-нибудь придумаю…

Через два часа ее устроили на заднем сиденье семейной машины и повезли в ближайший мотель.

А на следующее утро она, уже без сопровождающих, улетела на самолете назад в Милуоки.

– А теперь – обычный блок рекламы, – шепнула Дилейни Райт, наклоняясь к своему соведущему по вечернему шестичасовому выпуску новостей. – Такая прелесть…

– От них зависит наша зарплата, – с улыбкой напомнил Дон Браун.

– Да знаю. И слава богу, – бодро ответила Дилейни, заглядывая в зеркало. Причиной беспокойства была выбранная костюмершей фиолетовая блузка, излишне, как казалось, контрастировавшая с бледной кожей. Нет, вроде бы всё в порядке. Блузка вполне сочеталась с черными до плеч волосами. К тому же и Айрис, ее любимая визажистка, удачно поработала с длинными ресницами, эффектно выделив темно-карие глаза.

Режиссер начал отсчет.

– Десять, девять… три, два…

Дилейни вступила, как только он произнес «один»:

– Завтра утром начнется отбор жюри присяжных для суда над сорокатрехлетней бывшей школьной учительницей Бетси Грант. Процесс будет проходить в здании суда округа Берген, в Хакенсаке, штат Нью-Джерси. Грант обвиняется в убийстве своего богатого мужа, доктора Эдварда Гранта, которому ко времени смерти исполнилось пятьдесят восемь лет и который страдал прогрессирующей болезнью Альцгеймера. Миссис Грант предъявленные обвинения отвергает. Прокурор же утверждает, что ей просто надоело ждать, когда супруг умрет. Наследниками состояния, которое оценивается более чем в пятнадцать миллионов долларов, являются вдова и сын покойного.

– А теперь к другой, намного более приятной истории, – продолжил Дон Браун. – Обратимся к тому, что неизменно доставляет нам удовольствие. – На экране появились первые кадры видеорепортажа, посвященного встрече тридцатилетнего мужчины со своей биологической матерью.

– Десять лет мы оба пытались найти друг друга, – с улыбкой говорил Мэтью Трейнор. – Я почти чувствовал, как она зовет меня. Мне нужно было найти ее.

Одной рукой Мэтью обнимал плотную женщину лет пятидесяти. Ее приятное лицо обрамляли мягкие вьющиеся волосы. В светло-карих глазах блестели непролитые слезы.

– Мне было восемнадцать, когда я родила Чарльза. – Она помолчала, посмотрела на сына. – Про себя я всегда звала его Чарльз. В его день рождения покупала игрушки и отдавала их в детское благотворительное общество. – Голос ее дрогнул. – Но мне нравится и то имя, что дали ему приемные родители. Мэтью означает «дар Божий».

– Сколько я себя помню, – сказал в заключение Мэтью, – во мне всегда жила эта потребность, желание узнать, кто они, мои биологические родители. Особенно мама.

– У меня нет слов объяснить, как сильно я скучала по