Глава 1
В одном вопросе мужчины и женщины, безусловно,
согласны между собой: и те и другие
не доверяют женщинам
Г. Л. Менкен
Пять минут назад, я, беременная на шестом месяце, ушла от мужа.
Скажем прямо - еще десять минут назад я ничего такого экстремального не планировала. Шла себе вверх по нашей улочке, переваливаясь как утка, несла с рынка корзину со свежей зеленью и яйцами, и - в другой руке, в отдельном пакете - зело вонючую рыбу миренью, которую в жареном виде обожал Андреас. Решила - порадую мужа. Духовитость миреньи искупалась нежностью ее белого, с розоватыми прожилками мяса. Правда, чистить этот "деликатес" было удовольствием сильно ниже среднего - мелкие чешуйки щетинились колючими иглами, вымазанными в едкой зеленоватой слизи.
Служанки у нас не было: при ежемесячных выплатах за дом мы - два начинающих мага, один из которых в данный момент не способен колдовать - позволить себе прислугу не могли. Так что готовить миренью предстояло мне самой. Как и резать лук, управляться с печью, чугунной сковородой и все такое прочее...
До замужества я и не представляла, сколько приходится возиться на кухне замужней женщине. Ведь юные девицы, как известно, питаются бутербродами, яблоками и конфетами, запивая их шоколадом. Как те самые птички, с которыми девушек часто сравнивают - поклевали и полетели... Самое замечательное в таком образе жизни то, что после вообще не остается грязной посуды - одна чашка - и всё!
Посмотрев на начавшее хмурится небо - гроза, что ли, собирается? - поднялась по трем серым каменным ступеням к дверям, поставила на крыльцо корзину. Вытащила пристегнутый на длинную цепочку бронзовый ключ. Дом был старинным, двери - темного дерева, высокие, двойные, а замок - с норовом. Нужно было привалиться плечом или хотя бы прижать створку коленом, тогда ключ легко проворачивался.
Прихожая была под стать дверям - гулкая, с высоченным потолком. Разогнать сумрак в ней не могли даже два светильника, которые я зажигала по вечерам. А сейчас - когда свет скупо падал через застекленное круглое окошко над входными дверями, - и вовсе приходилось передвигаться на ощупь. Зайдя на кухню, положила на стол пакет с рыбой. Поставила корзину на табурет рядом. Ополоснула руки в тазу с прохладной водой - хорошо-то как! Сейчас поднимусь наверх, переоденусь в домашнее, полчасика отдохну и возьмусь за готовку.
Медленно поднялась по лестнице на второй этаж, где находились три спальни и кабинет мужа. Обычно днем, если Андреас не ходил по клиентам, он работал там. Мы вложили оставшиеся от первого вклада за дом деньги в обустройство кабинета. Муж разумно полагал, что если хочешь, чтобы тебе хорошо платили - произведи хорошее впечатление. Так у нас появился огромный - три на пять локтей - письменный стол с красовавшимися на нем вычурными бронзовыми лампой и пресс-папье, дорогой бордовый ковер на полу, бархатные портьеры ему в тон, кожаные кресла и темные шкафы, заставленные книгами с кожаными корешками и всякой околомагической ерундой вроде хрустальных шаров, кварцевых друз, реторт с цветными жидкостями и неопознанных костей. На непосвященных обстановка действительно производила впечатление. А вот мой бывший научный руководитель, который, будучи в Салерано проездом, заглянул в гости, сморщил нос от смеха. Андреас тогда обиделся.
В кабинете мужа не оказалось. Жаль - я соскучилась...
Пройдя к нашей спальне, повернула ручку двери, открыла, шагнула - и застыла с занесенной над порогом ногой, не веря глазам.
В кровати лежали двое. Точнее, не просто лежали. Голый Андреас, с запрокинутой головой, рассыпавшимися по плечам светлыми волосами раз за разом прижимал к постели мою бывшую согруппницу по магической семинарии Орсетту. Черные волосы Орсетты разметались по подушкам, белая рука порхала по спине мужа, поглаживая поясницу...
Наверное, я ахнула. Потому что они замерли. А потом повернули головы ко мне. Первой открыла рот Орсетта:
- А, вот и корова пришла!
Что-о? Ну да, лодыжки у меня стали последнее время отекать. И сама я набрала пару лишних стоунов. Но ведь такое естественно во время беременности, разве нет?
Оскорбление было настолько неожиданным и незаслуженным, что я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. С отчаяньем уставилась на мужа. Пусть прогонит её! Пусть скажет, что это - ошибка, что любит меня... попросит прощения, наконец!
Но он не делал ничего. Даже не слез с нее, оставаясь на ней и - в ней. Просто молча смотрел на меня... и всё.
А я смотрела на них. Пока не запомнила все - каждую деталь: скинутое на пол одеяло, ее розовый чулок, сброшенной змеиной шкурой повисший на спинке кровати, капельки пота и слипшиеся завитки волос на его лбу... А потом отступила в коридор, потянув за ручку дверь. И прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя, отдышаться и осознать случившееся. А еще - хоть не хотела - невольно прислушивалась.
Из-за двери раздался смех моей - теперь уже бывшей - подруги...
Вот что теперь я должна делать? Приволочь с кухни сковороду и закатить скандал с воплями, слезами и рукоприкладством? Не могу... противно это. А еще - поняла внезапно, как озарило - не могу и не хочу больше оставаться в этом доме.
Отлепившись от стены, побрела в комнату, куда перебралась с тех пор, как четыре месяца назад по утрам стал терзать утренний токсикоз. Чтобы не будить Андреаса, часто засиживавшегося с книгой заполночь, ага. Войдя, хотела присесть на кровать - надо же подумать, что делать дальше? И поняла - сяду и застряну. Начну рыдать, жалеть себя... туфли захочется сбросить. А потом опухшие ноги назад не втиснешь. Да и истерика исправить случившееся не поможет. А злость - отличный стимул для великих свершений! Повернулась к кровати спиной, оглядывая комнату: что я должна взять? Хм-м. Не что должна, а что могу уволочь. Да и делать все надо быстро, пока пара голубков еще в спальне.
Как бы в подтверждение моих мыслей, за окном предупреждающе громыхнуло. Вот напасть, еще ливня и скользких мостовых мне не хватало!
Первая реакция - спонтанная - самая честная. Андреас не оттолкнул Орсетту, не защитил меня. Хотя ясно, он-то к бабским склокам, да к тому, что из-за него чуть не дерутся - привык. До нашей свадьбы за ним хвост девиц таскался. Такой кавалер - высокий, видный, гордый, с чуть горбоносым породистым профилем, с пронзительным прищуром