Волчье поле

Читать «Волчье поле»

0

Ник Перумов, Вера Камша

Волчье поле

Авторы благодарят за оказанную помощь доцента кафедры западноевропейской и русской культуры истфака СПбГУ, старшего научного сотрудника Института истории материальной культуры РАН И.Ю. Шауба, а также Михаила Черниховского и Наталью Щапову.

Пролог

Солнце стояло высоко, но это не пугало большую серебристо-серую волчицу, неторопливо вышедшую на опушку. Немного постояв среди зреющих рябин, она уверенно пересекла дорогу на глазах двух десятков всадников в островерхих войлочных шапках и двинулась дальше, к широкой ленивой реке. Путники разом осадили захрапевших и прижавших уши коней. Привычные руки метнулись к колчанам, жаждущие хоть какой крови стрелы легли на тетивы. Волчица не оглянулась. Не взволновал ее и разорвавший летний день злой свист. Лучники били наверняка. Неспешно рысящий зверь для любого из них, сбивавших на лету стрелы, казался легкой добычей, но в этот раз охотникам не повезло — добыча затерялась в высоких травах.

Стрелки переглянулись, раздалась гортанная, чужая в лесных краях речь. Один, в засаленном бирюзовом халате, очертил рукой круг и смачно сплюнул. Еще двое схватились за вплетенные в гривы резные фигурки. Словно в насмешку, из леса раздался протяжный зимний вой. Взвизгнула и захрапела одна из заводных лошадей, и началось. Едва ли не с рождения севшие в седло наездники еле сдерживали мигом взмокших от ужаса коней. О том, чтобы искать волков, не могло быть и речи.

Вой повторился. Теперь он шел с той стороны, где упали стрелы. Лошади вконец обезумели, ругань и уговоры наездников мешались с диким ржаньем и нарастающим воем. Казалось, воет сама земля, а зрелые травы становятся серыми, как волчья шерсть. С похожим на удар бича звуком лопнул повод у всадника в бирюзовом халате. Ничем более не сдерживаемый конь сделал гигантский скачок и сломя голову понесся прочь.

С полдюжины неоседланных сменных, заводясь друг от друга, бросились за подавшим пример жеребцом. Остальным наездникам было не до беглецов. Люди боролись с лошадьми, пока из серых трав не выступили серебристые звери, слишком большие, чтобы называться волками. Всадники разом отдали поводья и пригнулись к взмыленным шеям, предоставив лошадям полную свободу. Не нуждавшиеся в понукании скакуны рванули с места разноцветными молниями. Хищники двинулись следом, время от времени задирая морды к высокому летнему солнцу. Загонщики не торопились, но летящие во весь опор кони не могли увеличить разрыв ни на шаг. Развернувшись облавой, стая следовала за теми, кто до сего дня не знал ни страха, ни сомнений.

Слева от дороги тянулся лес, справа лежали пологие холмы, понемногу снижавшиеся к реке. Мелькнуло одинокое дерево, шитым малиновым платком раскинулось поросшее кипреем пожарище, исчезло за поворотом, и вновь — водная полоса, серая жесткая трава, ощетинившаяся недобрая чаща. Иссохшая без дождей дорога тонет в пыли, словно в дыму, колотят чужую землю не знающие подков копыта, хрипят изнемогающие кони, озираются теряющие надежду всадники. Кто-то умудрился выпустить стрелу в оскаленную пасть. Короткий безнадежный свист утонул в набирающем силу вое.

Не обремененные наездниками кони ушли вперед. Сильный рыжий жеребец уже исчез за увенчанной каменным столбом горкой, там же скрылся почти догнавший рыжего буланый. Летящая следом белогривая кобыла зацепилась копытом за вылезший на дорогу корень, перевернулась через голову и с жалобным криком рухнула. Первому из всадников пришлось прыгать, второй, обходя упавшую, прижался к лесу. Белогривая в последний раз дернулась и ткнулась носом в землю. Погоня пронеслась мимо. Ни один из волков не прельстился загнанной дичью — звери пришли за иной кровью.

Споткнулся и едва не упал вороной. Старший из превратившихся в добычу охотников что-то прокричал и свернул к реке, утопая в рослых, по стремя, травах. Остальные бросились за ним. Взмыленные скакуны из последних сил помчались седеющим на глазах склоном. Лебяжьим пухом разлетелись сбитые семена, раздался отчаянный вопль, и возглавлявший скачку наездник пропал, словно его и не было. Согнулись и распрямились травы, коротко взлаял, будто просмеялся, возглавлявший погоню зверь, и четверо беглецов, нахлестывая коней, один за другим сгинули под исполненное ужаса ржанье. Отставшие попытались развернуть лошадей вдоль реки. Бесполезно.

Загонщики остановились, когда впереди не осталось никого. В последний раз взвыв, волки полукругом улеглись на землю, положив морды на вытянутые лапы, и закрыли глаза. Травы за спинами зверей вновь стали золотыми, поднялся ветер. По холму, словно по воде, пошла рябь, волки и берег перед ними расплылись туманом и истаяли, только сорвался с прибрежной кручи малый камешек — и стихло. Нестерпимо блеснуло, отразившись в речном зеркале, солнце, запахло полынью и медом. Из-за каменного столба на вершине холма вышел грузный крючконосый старик. Опираясь на суковатый посох, он спустился к обрыву и заглянул вниз. Туда, где на залитом кровью песке умирали не успевшие заметить погибели люди и кони. Старик свел густые брови, словно запоминая. На жестком, древнем лице не было ни радости, ни ненависти, ни сожаления, только усталость.

Не замечая пронесшейся рядом смерти, пчелы собирали поздний мед, тихо осыпались в землю семена, суетился в камышах утиный выводок. Старик обернулся. За его спиной, чуть склонив голову к правому плечу и вывалив розовый язык, стояла волчица. Ее глаза были такими же, как у старика, — вечными и усталыми.

— Идет гроза! — сказал тот и пошевелил посохом траву. На самом краю обрыва лежала дюжина чужеземных стрел, их наконечники были обращены к реке. Волчица тронула лапой крайнюю стрелу и оскалилась. Или улыбнулась.

Часть первая Севастия Анассеополь

Весной 1656 от рождества Сына Господа нашего армия кровожадных и отвратительных язычников-птениохов вторглась в пределы Севастийской империи. Император Андроник из династии Афтанов, прислушавшись к советам добропорядочных и богобоязненных вельмож, обратился за помощью к ордену Гроба Господня.

Великий магистр Ордена испросил благословения Его Святейшества Епископа Авзонийского Иннокентия Четвертого и получил его. От имени Ордена магистр дал обет сокрушить птениохов, предупредив императора, что нашествие является свидетельством гнева Господня, обращенного против Севастии, отрицающей первенство Епископа Авзонийского надо всеми епископами. Тем не менее две тысячи рыцарей Гроба Господня со всем вооружением, лошадьми и слугами были готовы отплыть в Анассеополь, ожидая лишь попутного ветра, но его не было. Трижды корабли выходили в море и трижды возвращались, не в силах спорить со стихией. Великий магистр Ордена расценил это как знак свыше и направил гонца в Анассеополь, смиренно прося императора Андроника склониться пред волей Господа и сына Его и признать главенство Епископа Авзонийского над епископом Анассеополя и всеми прочими епископами. В ответ Андроник, подстрекаемый епископом Анассеополя, императрицей Софией и военачальником Стефаном Андроклом, отозвал из Авзона своих послов и взял назад свое слово. Да смилуется над заблудшим Господь.

Хроника монастыря Святого Иоанна Авзонийского
Подпишитесь на наш канал в TELEGRAM.
Новинки, подборки, цитаты, лучшие книги...