Читать «Короли ночной Вероны»

... И создал Господь слуг себе верных и нарек их ангелами. И были средь них Хранители, Вершители и Воители... Первые хранили людей от искуса, вторые - вершили судьбу их после смерти, ad haedis segregare oves, третьи же - делом боролись с Hostis generis humani, чье имя нельзя произносить всуе, дабы не призвать его на свою голову... Но один из Воителей, Алексиэль, достойно сражавшийся с Hostis generis humani посчитал, что воинская слава делает его более великим нежели Господь, и восстал он супротив Господа и пошли за ним многие и многие из младших ангелов-воителей. И была война... и пал гордый Воителей... Но в милости Своей неизбывной не стал лишать Воителя Алексиэля жизни и тела, коими Сам наделил... Он поместил сущность (иначе душу) его в тело человеческое...

...Проклятье, порожденное неуемным честолюбием мятежного Воителя падет на того, чье тело слепой Случай изберет, как вместилище для Алексиэля... Он умирает молодым и не своей смертью... Он становиться изгоем среди людей, презираемым и отвергаемым ими...

Отрывок из 7-го Изъятия из Книги Всех Книг.

Собор Цензоров.

Index librorum prohibitorum, т.5 стр. 257

(Перечень запрещенных книг, т.5 стр. 257)

Никто точно не знает за что именно и когда нас, студентов Веронского университета, прозвали "Короли ночной Вероны", но как бы то ни было, он был прав. Вот уже много лет с нами опасаются встречи самые отпетые представители преступного мира Вероны. Еще бы, кто осмелиться связываться с ордами вооруженных шпагами, рапирами или, на худой конец, длинными кинжалами, разгуливающих вечерами по улицам, горланя свое неизбывное "Короли ночной Вероны, нам не писаны законы..."? Нет уж, кого-кого, а идиотов среди нашего криминала не водилось - не выживают, бедные.

Так и бродили мы, веселясь и не думая о делах мирских и скорбных, которые ждут нас за тяжелыми створками университетских ворот. Лишь один паренек лет пятнадцати по имени Паоло Капри казался лишним в нашей развеселой кампании. Он был странноватым и нелюдимым, мало общался с нами и не спешил вступать в Студенческое братство - негласная, но одобряемая ректоратом университета, организация, поддерживающая отстающих (причем во всем, от сессий до пирушек по поводу их удачной сдачи). Паоло предложили вступить, он как-то вяло согласился и более в иерархии Братства не двигался, так и оставаясь простым неофитом, хотя обычно к тому времени студент уже становился полноправным буршем, сдавая наш нехитрый экзамен. Я вот, к примеру, скажу без лишней гордыни, на третий год обучения в университете уже числился заправским вагантом из-за умения владеть шпагой и рапирой, которому меня учил не кто иной, как сам Данте Фьеско граф Риальто, прозванный "Шпага Баала", и подлинной любви к разгульной студенческой жизни. Но не только в инертности Паоло было дело - его все презирали, а кое-кто открыто ненавидел, в том числе и наш лорд-прелат-декан Джаккомо Чиано, хотя раньше никто не мог заподозрить его в пристрастном отношении к кому-либо из братьев-студентов. Казалось, один только я ничего не имею против несчастного Паоло и единственный кто не придумал бы ему какое-нибудь обидное прозвище. В этом, к слову, в свое время состязались практически все неофиты и большая часть буршей, на кону даже стояла внушительная сумма, кажется, сотни в полторы.

В общем, я был единственным другом Паоло Капри и именно из-за него ввязался в то самое дело, о котором хочу вам рассказать. А началось все как раз, когда я вернулся с летних каникул, которые провел в холодном Страндаре.

Верона, конечно, не порт, но и стоит не так далеко от побережья Внутреннего моря, хотя я добирался до него, все равно, Океаном Слез, слишком уж неспокойно было на континенте в наше время. Я немного опоздал к началу занятий, пропустив лекции по классической риторике, по поводу чего совершенно не расстроился и решил - раз уж пропустил начало, то можно пропустить и середину, и засел в нашем любимом трактирчике "Чернильница", заказав вина и предаваясь воспоминаниям о недавней (хотя и не столь уж и недавней) дуэли (хотя и не столь уж и дуэли) с Галиаццо Маро. Там-то меня и поймал наш лорд-прелат-декан, также не жаловавший риторику вообще и классическую в частности.

- Вернулся, наконец, - усмехнулся он. - Что в мире делается? - Чиано, никогда не покидавший Салентины и, вообще, не ездивший никуда дальше Феррары, был удивительно жаден до мировых новостей.

- Лихорадит, - честно ответил я, - в Страндаре, где я был, идет сплошная война. Только приугаснет и тут же вспыхивает с новой силой.

- Тогда за каким Баалом тебя туда понесло?! - воскликнул Джаккомо - еще одна противоречивая черта нашего предводителя: он был едва ли не самым набожным из всех студентов, но чаще других богохульствовал и поминал Баала, хотя никому другому в его присутствии этого не позволял.

- Никогда не бывал на севере, знаешь ли, - неопределенно пожал я плечами, - все хотел узнать, каков из себя снег, когда он падает с неба, а не просто лежит на земле, как у нас в горах. У нас, кстати, что слышно?

- Все тихо, - пожал совершенно не удовлетворенный моим ответом Джаккомо, - по большей части все еще по домам или в дороге сюда. Единственно вот, собираемся прогуляться на Воровскую петлю. Паоло вчера там ножом пырнули. Он, конечно, усилий не стоит, но, с другой стороны, все-таки один из нас, а Братство обид не прощает.

Так-так-так, это уже небывало дело, чтобы ребятки из Воровской петли - известного на всю Верону места сбора криминального элемента нашего славного города и окрестностей - напали на кого-нибудь из Братства, да еще и ножом ткнули. Хотя с другой стороны, я догадывался, о каком именно Паоло говорит наш лорд-прелат-декан.

- Чем он так не угодил ворам? - поинтересовался я.

- А Баал его знает, - равнодушно пожал плечами Джаккомо, - я не выяснял, мне до этого дела нет.

- Где сейчас Паоло? - Делать мне, все равно, было нечего и я решил отправиться и выяснить, из-за чего же воры решились напасть на кого-то из Братства.

- Кажется, где-то у медиков, - пожал плечами Чиано, - и вообще, зачем он тебе, Габриэль? Ведь ничего ж из себя не представляет человечишка.

- Зря ты так о нем, - покачал я головой, - он просто несчастный мальчишка.

Джаккомо лишь еще раз пожал плечами, как бы