Мавр говорил быстро и отрывисто. Его акцент отличался от акцента идальго, и он использовал очень странные слова. Ребекка немногое смогла разобрать из его английского языка.
— У него коронарная недостаточность (при чем здесь коронация? — какая-то бессмыслица). Состояние тяжелое, я думаю. Нужна госпитализация (какой еще постоялый двор?) Как можно скорее. Если не успеть вовремя (дальше опять бессмысленная фраза — какой-то перебор и сгусток грязи, при чем здесь вообще грязь?), шансы невелики. Сердце не выдержит.
Ребекка ахнула.
— Значит, он умрет?
Черный врач посмотрел на нее. Его темные глаза были заботливыми, но мрачными.
— Может, мэм, — тихо сказал он. — Но может, и справится. (Может, справится? То есть выживет, предположила она. Какая странная идиома). Пока слишком рано говорить.
Раздался еще один возглас от одного из мужчин идальго. Ребекка подумала, что со стороны фермы. На этот раз она поняла слова.
— Идут! Пойдешь в укрытие, Майк? (Какое-то бессмысленное имя для идальго, подумала она, Майкх).
Идальго посмотрел на дорогу. Теперь Ребекка сама могла слышать звуки приближающихся шагов и крики людей. Германцы. Люди Тилли. Стая волков, заметивших добычу.
Идальго покачал головой и крикнул в ответ.
— Нет! А вы все остаетесь в доме! Как только подойдут, начинайте стрелять. Я поведу огонь от повозки!
Он быстро сунул голову в карету и протянул руку к врачу.
— Джеймс, дай мне свой пистолет. У меня нет времени, искать свой собственный.
Мавр потянулся назад и вытащил что-то из задней части брюк. Ребекка посмотрела на него с удивлением. Разве это пистолет? Такой маленький! Совсем не похож на те огромные, что были у ландскнехтов.
Но она отбросила свои сомнения, увидев, как нетерпеливо, идальго схватил эту вещь. Хотя Ребекка очень мало знала об огнестрельном оружии, она была поражена изощренным мастерством изготовления этого оружия.
Теперь идальго зашагал прочь. Не прошло и пяти секунд, как он занял позицию за несколько ярдов от повозки. Он остановился и обернулся. Затем осмотрел пистолет, делая что-то с ним — что именно Ребекка не могла разобрать. Затем, расправив плечи и расставив пошире ноги, стал ждать.
Ребекка, затаив дыхание, наблюдала из окна фургона за происходящим. Ее глаза мелькали туда и обратно, от фермы к идальго. Даже неопытная в таких делах Ребекка сразу поняла, что именно делает идальго. Он отвлекал на себя внимание головорезов Тилли от повозки. А его люди в доме будут иметь прекрасную картину для обстрела.
Наемники, двигающиеся к ферме, были с другой стороны фургона. Ребекка могла слышать, но не видела их. Все, что она могла видеть, это идальго, наискосок от нее.
Поэтому последовавшего сражения она также не видела. Ее глаза были устремлены только на стоявшего на месте высокого мужчину в трепыхавшейся белой рубашке и черных брюках. Возможно и не знатного рода, и в смешных сапогах. Но Ребекку это не волновало. Великий Самуил ибн Нагрела, еврейский поэт и визирь Гранады, победивший в битве при Алфуэнте, не стал бы стесняться такой обуви. Так, по крайней мере, думала молодая девушка, увлекавшаяся легендами сефардов.
Просто невероятная уверенность в себе. Ребекка вспомнила строки из поэмы ибн Нагрелы, посвященные битве при Алфуэнте.
Идальго выстрелил первым. Он не сделал никакого предупреждения, не вступал в бессмысленные переговоры и не угрожал. Он просто присел чуть-чуть и вытянул пистолет в обеих руках. Мгновением спустя вздрогнувшая Ребекка услышала пистолетный выстрел, и битва разразилась.
Она была короткой, суматошной и невероятно жестокой. Даже Ребекка, наивное дитя в таких вопросах, знала, что оружие просто не может стрелять так быстро, буквально градом пуль, которые вырывались из пистолета идальго и оружия его людей. Она не могла видеть кровавую бойню, которую сотворили эти пули в небольшой толпе наемников, но у нее не было никаких трудностей в истолковании криков боли и удивления.
Великая литература оградила ее душу от очередных ужасов. В тот день мужество поступало к ней как непосредственно от самого идальго, так и от поэзии битвы при Алфуэнте.
Она затаила дыхание. Не все выстрелы принадлежали идальго и его людям. Она узнала более глубокий рев пищалей наемников. Она боялась увидеть, что вот-вот белая рубашка идальго окрасится кровью.
И вот она увидела, как какой-то невидимый ветер рванул левый рукав идальго, оставив в нем сквозную дыру. Она зашипела, как кошка. Но крови не было. Не было. Не было.
Вдруг, как тоже шок своего рода — битва закончилась. Тишина, затем топот и вопли убегающих. Ребекка глубоко вздохнула, потом еще и еще. Внимательные глаза врача. Всего лишь беглый взгляд, и мавр повернулся к ее отцу. Легкая улыбка прошла по его лицу. Ребекка, осознавая значение этой улыбки, покраснела от смущения. Но не сильно. Просто пожилой человек, любующийся фигурой молодой женщины. Никакой угрозы для нее в этой улыбке не было.
Отпрянув от окна, Ребекка рухнула на мягкое сиденье кареты. Она заплакала, закрыв лицо руками.
Через некоторое время, не прошло и трех секунд, она снова услышала скрип отворяющейся двери кареты. Она почувствовала, как в фургон зашел он, идальго. Осторожно, он опустился на сиденье рядом с ней и обнял ее за плечо. Не удивляясь неуместности своих действия, она склонилась к его плечу и уткнулась лицом в его грудь.
Мягкий шелк, твердые мышцы. Никакой крови.
— Спасибо, — прошептала она.
Он ничего не сказал. В этом не было никакой необходимости. Впервые с тех пор, как весь этот ужас начался в тот день, Ребекка почувствовала, что все ее напряжение и страх покинули ее. Впервые за многие годы, возможно.
Странно, что именно это пришло ей в голову. Отринув ужасы в надежных руках незнакомого человека, она могла думать только о той, залитой солнцем и наполненной великолепной поэзией земле, которую она никогда в жизни не видела. Вытирая слезы об его шелковую рубашку, она вспомнила оду Авраама ибн Эзры к своему плащу:
Глава 5
Идальго не оставался в фургоне надолго. Не больше