Нет чего-либо удивительного в том, что деньги являются важным фактором в принятии наших решений о продолжении рода. В 2018 г. The New York Times организовала опрос, чтобы выяснить, почему американские семьи имеют меньше детей, чем прошлые поколения, если они вообще заводят детей. Четыре из пяти основных причин были связаны с финансовой ситуацией. «Рост заработной платы не поспевает за повышением стоимости жизни. К тому же не стоит забывать о студенческих кредитах[1]. В результате сейчас крайне сложно добиться финансовой стабильности, даже если ты получил высшее образование, работаешь в крупной компании и в твоей семьей два источника дохода», – заметил Дэвид Карлсон, 29-летний женатый мужчина, супруга которого работает наравне с ним. Молодые люди из семей с низкими доходами также опасаются рожать детей. Им приходится выбирать между созданием собственной семьи и расходами на другие цели. Например, Бриттани Батлер родом из города Батон-Руж, штат Луизиана, стала первой представительницей своей семьи, получившей базовое высшее образование. Сейчас, когда ей 22 года, ее приоритеты связаны с получением диплома в сфере социальной деятельности, погашением студенческих кредитов и поиском жилья в безопасном районе. Детям придется подождать своей очереди.

В далеких 1960-х гг. экономист из Чикагского университета Гэри Беккер выступил с новаторским представлением о решении людей в отношении рождения детей: родители пытаюсь найти баланс между количеством и качеством детей, которых они хотят иметь. Например, с ростом дохода семьи она может купить второй или третий автомобиль, однако не будет приобретать один или два десятка машин, даже если ее финансовое положение продолжит улучшаться. Не будет она покупать и лишнюю дюжину холодильников или стиральных машин. Беккер предположил, что увеличение доходов приводит к фокусированию на повышении качества, а не наращивании количества. Иными словами, люди меняют свои колымаги на седаны или внедорожники поновее, покрупнее и пороскошнее. В случае детей это проявляется в уделении большего внимания и больших ресурсов меньшему числу отпрысков. «Взаимосвязь между количеством и качеством детей является наиболее важной причиной того, что реальная цена воспитания ребенка увеличивается вслед за доходами», – указывает Беккер. Иными словами, по мере роста заработков родители предпочитают инвестировать больше средств в каждого ребенка, чтобы обеспечить ему более благоприятные возможности в жизни.

Взгляды Беккера на природу человеческого поведения принесли ему Нобелевскую премию по экономике в 1992 г. Несмотря на то, что в своем подходе к такому сложному явлению, как рождаемость, Беккер не учитывает индивидуальные предпочтения, а также культурные нормы и ценности, ему тем не менее удалось выявить важный социальный феномен. В наши дни многие родители готовы вкладывать больше времени и ресурсов, будь то накопление средств на оплату вуза или дополнительные занятия вне школьной программы, в меньшее количество детей, чтобы обеспечить им максимальные возможности для достижения успеха в будущем. Как отмечает социолог из Мэрилендского университета Филип Коэн, «мы хотим вкладывать больше в каждого ребенка, чтобы он имел больше возможностей для конкуренции во все более неравных условиях». С этой точки зрения мы воспринимаем детей как инвестиционные проекты с приведенной стоимостью и доходностью.

Для понимания логики родителей при определении количества детей, которых они хотели бы иметь, полезно подсчитать, сколько средств затрачивается на воспитание каждого ребенка. По данным федерального правительства США за 2015 г., среднестатистическая американская семья расходует ошеломляющую сумму $233 610 на воспитание ребенка до 17 лет. И это без учета оплаты высшего образования, которое увеличивает затраты как минимум вдвое. В тот момент, когда я писал эти строки, в моем ноутбуке была открыта таблица с доходами и расходами американских семей за год. Поразительно, что американские семьи готовы в среднем потратить свыше полумиллиона долларов на каждого ребенка, если тот окончит дорогой вуз. Я создал новую таблицу с теми же данными, но исключил из нее детей и расходы на их воспитание. На выходе в этой второй таблице вместо высокообразованного отпрыска мы имеем роскошный автомобиль или загородный дом на побережье.

Несколько лет назад правительство Сингапура попыталось ответить на этот вопрос. Его беспокоило то, что семейные пары в этом небольшом, но обеспеченном островном государстве, где треть населения составляют этнические китайцы, предпочитали рождению детей «пять атрибутов приличной жизни»: деньги, автомобиль, кредитную карту, кондоминиум и членство в загородном клубе. Чиновники направили группе бездетных семейных пар письмо, в котором указывали на потребность Сингапура в молодежи для поддержания роста национальной экономики. Послание включало в себя необычное предложение: бесплатный отдых на Бали, который, с точки зрения правительства, должен был настроить пары на нужную волну. Получатели письма, обрадованные возможностью понежиться на красивых пляжах, ухватились за эту редкую удачу и на отдых съездили, не выполнив, однако, свою часть договоренности. Пилотная программа не увенчалась рождением детей, по крайней мере в том количестве, которое удовлетворило бы чиновников, и была закрыта по истечении девяти месяцев.

Китайская Народная Республика также пыталась переломить демографические тренды своей драконовской политикой «одна семья – один ребенок». В конце 1970-х гг. китайские реформаторы под руководством дальновидного Дэн Сяопина, глядя на отсталую и дезорганизованную коллективистскую экономику, пришли к выводу, что стремительное увеличение населения не даст стране выйти из состояния устойчивой нищеты. Китайские деятели хорошо знали историю своей страны: в период с 1500 по 1700 г. население Китая росло примерно теми же темпами, что и в Западной Европе, однако в 1700-х гг. прирост значительно ускорился. Это было время мира и процветания, которое сделало возможным беспрецедентное увеличение объемов сельскохозяйственного производства. В 1700-х гг. урожайность рисовых и пшеничных полей в Китае удвоилась, а то и утроилась. Завезенные из Америки новые культуры, в том числе кукуруза и батат, позволили повысить продуктивность сельского хозяйства. Таким образом, в отдельных районах Китая уровень жизни повысился даже раньше, чем в Англии, колыбели первой промышленной революции. В период с 1800 по 1950 г. рост населения фактически замедлился в низовьях реки Янцзы, хотя это было в равной мере связано с чрезмерно интенсивным земледелием, политической