Я был безумно голоден и измучен длительной работой, поэтому, не раздумывая, соорудил несколько бутербродов и запил их стаканом молока. Мяса оказалось на удивление вкусным, хотя и не было похоже на привычное из магазина, а хлеб ещё горячим, будто его только вытащили из печи. Насытившись, я умылся и обработал руку заживляющей мазью, правда, не надеясь, что обычное средство за сущие копейки способно облегчить боль, вызванную инопланетным орудием пыток.
В спальне я обнаружил несколько комплектов одинаковых серых комбинезонов, несколько футболок и одну ветровку с капюшоном. Это становилось всё интереснее. Мотивы Иных с каждым поступкам становились менее понятными и логичными. Если они захватили нас с целью превратить в своих рабов, то зачем тратиться на нас? С другой стороны, вспоминая прошлый век, я подумал, что толку от рабов, если они голодают и мёрзнут. Уничтожать тысячи трупов затруднительно, а полуживые люди неспособны нормально работать.
В ту ночь мне спалось гораздо лучше. Приглушённый шум с первого этажа и из соседних квартир, крики на улице, гул кораблей — всё это казалось чем-то далёким и не касающимся меня. Мне хотелось лишь спать.
Утром меня разбудил звук сирены. Я проснулся моментально и в первый момент даже не смог сообразить, что происходит. Но тут же сирена смолкла, и раздался мужской голос:
— Объявляется подъём. У вас есть двадцать минут, чтобы позавтракать, одеться и спуститься для сбора на работы. Время пошло.
Раздалось громкое тиканье, словно кто-то повесил в небе огромные часы. Я потёр глаза, потянулся и отправился в ванную. Холодный душ помог взбодриться, и через несколько минут я уже завтракал. Не зная, когда в следующий раз удастся поесть, я запихнул в себя чуть ли не через силу три бутерброда, чашку кофе и пару галет.
Голос за окном сообщил, что осталось пять минут, и я поспешил одеться. Вся моя одежда исчезла, поэтому я надел один из комбинезонов, оставленных Иными. Он оказался удобным, не стеснял движения, а манжета на правой руке мягко обхватывала больное запястье.
В холл я спустился первым. Узза уже была там. На этот раз на ней был комбинезон с короткими рукавами и штанинами чуть выше колен. Под тонкой облегающей тканью виднелись рёбра, и мне невольно подумалось, что Уззе стоит больше есть. Тут же отогнал эту мысль. Не хватало ещё беспокоиться об этой инопланетянке. И тут же, как на зло, я обратил внимание, что вся правая голень Уззы была покрыта ужасными шрамами от ожогов. Покрасневшая, сморщенная кожа, вся в рубцах, резко контрастировала с бледной кожей на всём остальном теле, открытом взору.
Узза перехватила мой взгляд и произнесла:
— Ты не опоздал. Это радует. Надеюсь, вчерашний инцидент не повторится. Вижу, ты обнаружил одежду, это хорошо. Поел? — неуклюжие фразы резали слух.
— Да.
— Еда будет обновляться по мере необходимости. При проблемах со здоровьем врачи окажут вам необходимую помощь. Раз в месяц вам будет предоставляться выходной. Понятно?
Я кивнул.
— Ты интересное существо, — произнесла Узза. — Ты мечтаешь о смерти, тебе горько и больно. Ты не видишь смысла сопротивляться не только потому, что осознаёшь наше преимущество, но и потому, что просто не видишь смысла в этом. Почему?
— Я потерял близких мне людей, — сипло ответил я. — И их смерть причиняет мне боль.
— Не понимаю, — покачала головой Узза. — Я заметила, что у тебя дисбаланс нейромедиаторов в клетках головного мозга. Это не могло стать последствием потери знакомых.
— Вы настолько хорошо знаете нашу расу? — тихо спросил я.
Узза нахмурилась и хотела было ответить, но в холл уже начали спускаться другие жильцы, и она отошла от меня. Одетые в серые комбинезоны, напуганные и притихшие, люди столпились перед Уззой, ожидая, что она скажет.
— Вчерашнее происшествие показало, что вы не способны быть разумными существами. В связи с этим мы вынуждены ужесточить условия вашего проживания. Вам было велено вести себя тихо и спокойно, не задавать вопросов и следовать приказам. Но вы решили устроить погром, стремясь узнать, где ваши дети. Вам нет оправдания. Мы не можем более доверять вам и давать поблажек, — я отстранённо подумал, о каких таких поблажках говорит Узза, но вслух ничего говорить не стал. — Именно поэтому было решено запретить вам посещать своих детей, — всколыхнувшийся было ропот тут же затих под тяжёлым взглядом Уззы. — За хорошее поведение и следование всем приказам вы будете получать поощрения. За неповиновение — наказания и лишение необходимых для вас вещей. Вам даётся три недели для того, чтобы исправиться и показать свою готовность подчиняться нам и следовать установленным правилам. Через три недели мы ещё раз обдумаем и решим, можно ли вам видеться со своими детьми. На этом всё. Всем выходить на улицу!
Люди молча вышли из парадной. На улице моросил дождь, словно оплакивая потерянный Рай.
Глава 4
Прошло три недели. Психологи уверяют, что этого периода достаточно, чтобы привыкнуть к новым условиям или выработать новую привычку. Раньше я верил в это: начиная заниматься чем-то новым, я мечтал о заветном двадцать первом дне, когда смогу с уверенностью сказать, что наконец привык к чему-то новому. И это всегда работало.
Сейчас же, проведя три недели в рабстве, я с ужасом замечал, что привыкаю к такой жизни. Каждое утро, просыпаясь от звуков сирены и голоса за окном, я ощущал, как прежняя жизнь поддёргивается серой дымкой забытья. Изменилось и моё состояние. Апатия, ранее давящая и угнетающая, теперь была слаще мёда. С каждым днём я всё слабее ощущал тревогу за моих знакомых, пропавших детей, будущего, а желание умереть растворилось будто сигаретный дым в воздухе. Порой я ловил на себе заинтересованный и изучающий взгляд Уззы, будто она была экспериментатором, а я опытным образцом.
Я стал замечать, что меня раздражают гневные разговоры соседей, их стремление всячески показать своё недовольство новым укладом жизни, каждый их злобный взгляд, брошенный на Уззу, неприятной болью отзывался у меня в груди. Меня стали избегать, а некоторые шептали в спину, что я прогнулся под захватчиков и предаю Родину. А мне было всё равно. Я привыкал к унылой серой форме, к тяжёлой работе, скудному пайку и отсутствию свободы, и это тяжёлым грузом давило на мои плечи, заставляло склонять голову, когда мимо проходили Иные.
За своё смирение я получил награду. В один из дней меня разбудил звонок