До фермы я доехал очень быстро. Но уже на месте понял, что не смогу сделать свою работу так же быстро. Я не успевал к следующему кормлению ежонка.

Мой клиент был опытным животноводом. Он уже пытался оказать помощь матери и детенышу, но без особого успеха. Теленок находился в тазовом предлежании. И он был крупным. Не очень хорошая и не новая ситуация, но в этот раз она была более драматичной. Теленок застрял. Я ощупал его ноги – холодные. К несчастью, они еще и не двигались. Детеныш мог быть уже мертв. Мне надо было действовать точно и быстро. Адреналин зашкаливал.

Первым делом я попросил немного масла, чтобы смазать родовые пути и облегчить выталкивание теленка. Вместе с фермером при помощи нескольких его рабочих мы связали задние ноги теленка вместе двумя прочными полосками ткани и привязали их к толстой пеньковой веревке. Отчаянно сражаясь со временем, я велел остальным:

– По моему сигналу тащите веревку, пока я не скажу остановиться. Затем просто держите ее. Начинайте тянуть опять по моему сигналу.

Мы начали. Я подавал сигналы в ритме схваток матери. Два человека на другом конце веревки усердно и четко выполняли мои команды. Иногда они оступались, но затем снова упирались ногами в землю. Они выбились из сил, но ситуация не улучшалась. Бедная корова устала, как и те, кто безуспешно пытался ей помочь. Но я не сдавался.

Пробуя решить проблему, я нажал на таз теленка, пытаясь повернуть его. Примерно в это же время у коровы возобновились потуги.

– Тащи! Тащи! – взволнованно закричал я.

Мы услышали что-то похожее на треск. Мгновение спустя двое мужчин с веревкой в руках споткнулись, чуть не упав на спины. А теленок был снаружи. Наконец-то! Но останавливаться и радоваться было некогда: его тело обмякло. Он не дышал, но его сердце билось. Я сразу же вколол ему лекарство и перевернул вверх тормашками, чтобы увеличить приток крови к мозгу и освободить дыхательные пути от жидкости. Одновременно я раздвинул его передние ноги, чтобы расширить грудную клетку и наполнить ее воздухом.

Но теленок не реагировал.

Я положил его на землю.

– Принесите холодной воды, – сказал я.

Намочил его уши и голову, чтобы он очнулся. Но реакции не было.

Маленькая голова повисла. Тонуса не было. Я начал делать ему искусственное дыхание «рот в нос». Выдыхал воздух в одну из его ноздрей, закрывая другую, чтобы вентилировать легкие.

Не сработало. Я отступил, выдохшийся и смирившийся. Ничто и никто в хлеву не шевелился. Все опустили головы перед лицом смерти. Прошло несколько секунд… и тяжелую тишину прервал хлюпающий звук.

Я очень хорошо знал этот звук.

Я обернулся. Теленок вздохнул. Он был жив. Я продолжил его реанимировать, пока дыхание малыша не стало ровным. Затем мы поднесли его к матери, которая начала нежно его вылизывать. С ней он был в безопасности. Но мне некогда было любоваться этой сценой, которая, несмотря на двадцать лет в профессии, всегда вызывала чувство удивления, как в первый раз. Теперь пора было позаботиться о ежике. Нужно было быстро до него добраться. Я немного задержался и пропустил время очередного кормления.

Когда я вернулся, ежик спал. Проснулся он, только когда я взял его в руку, чтобы накормить молоком. Затем раздался телефонный звонок. Звонил мой клиент-животновод. Я включил громкую связь:

– Доктор, все хорошо! Теленок довольно сосет материнское молоко!

Вот так. В один и тот же момент 25-граммовый ежик пил молоко по капле, а сорокакилограммовый теленок пил его большими глотками.

Жизнь.

Я был счастлив.

Понедельник прошел в ритме перемещений туда-сюда от крупного рогатого скота к ежику и обратно. Как и вторник. Одинаковые, насыщенные дни.

Джулия сказала, что можно увеличить интервал между ночными кормлениями ежика. Но, учитывая непредсказуемый и срочный характер моей работы, я не мог ничего планировать, мне было трудно соблюдать трехчасовой перерыв между кормлениями малыша. Я решил, что компенсирую это строгим соблюдением графика ночью, и предпочел пожертвовать своим сном.

В течение нескольких дней мой внешний вид заметно изменился. И, увы, не в лучшую сторону. Но впервые мне было все равно. С годами я стал придавать огромное значение тому, как я выгляжу, слишком много думая об этой своей человеческой стороне.

Тетушка Марилена заметила это. На самом деле она не была моей тетей, это я ее так называл. Она была кузиной моего отца. Эта очень интеллигентная и рассудительная женщина с детства оказывала большое влияние на меня. Давала советы, помогала анализировать некоторые мои поступки и принять самого себя. Она страдала от сильного сколиоза. Но относилась с безразличием к своему заметному горбу. Для нее имели значение совсем другие вещи. Она говорила мне: «Массимо, это правда, ты немного нарцисс, но это из-за твоей неуверенности. Ты укрываешься в своем привлекательном, продуманном образе. Или прячешься за ним. В этом нет ничего удивительного. Так ты чувствуешь себя в безопасности и поэтому фокусируешься на этом, но это все пустое, эфемерное. Ты можешь предложить гораздо больше. И если я так говорю, то можешь мне поверить».

Неужели она была права? Когда я открылся ей, то смог откопать свои по большей части похороненные тревоги.

Дело в том, что, кроме моего страха одиночества, разлуки, доставившего мне столько страданий в детстве, была еще отцовская критика. Он всегда говорил мне, что я могу быть лучше, что мне нужно больше стараться.

Конечно, он не хотел мне навредить. На самом деле он считал, что подталкивал, подбадривал меня. Но все же моя самооценка падала ниже плинтуса. Я уверен, что он этого не понимал. Он подталкивал меня как раз потому, что верил в мои способности, но тогда я этого не осознавал. Будучи ребенком, я воспринимал некоторые вещи иначе. Мой отец