— Ущипнуть? — хитро прищурилась Наташа.
— Нет! — Бельфегор так резко отпрянул в сторону, что Бегемот чуть не выронил стакан. Лимонад плеснул на тарелки с закусками. Но наш ударник этого, кажется, даже не заметил.
— Я такой глюк словил на концерте, жесть! — он одновременно жевал и рассказывал. С неперередаваемой экспрессией. — Фигачу в барабаны, тут дым машина опять начинает гнать туман, а мне кажется, что я слышу, как ребенок плачет прямо за сценой. Будто громко так, навзрыд. Я мозгом понимаю, что ничего такого быть не может, но отделаться не могу. А потом смотрю, а за сценой вроде девочка в белом платьице…
— Да брось заливать! — Макс хлопнул Бегемота по плечу. — Ну слажал на «Безмолвии», что теперь-то?
— Да нет, я честно… — теперь сам Бегемот взмахнул стаканом, и лимонад снова полился на закуски.
— Дюша, ну какого хрена? — возмутился Астарот.
— Ой, сорян! — Бегемот допил остатки лимонада и поставил стакан на стол. — Ну так я и говорю же… Стоит девочка в белом платьице. Лет четырех. Трындец, думаю, потерялся ребенок. И прикидываю, успею после песни вскочить по-быстрому…
— Да блин, Дюша! — криво ухмыльнулся Макс. — Ну какая еще девочка?
— Между прочим, Максимка, ты зря! — с совершенно серьезным видом сказала Наташа. — Вообще-то это может быть призрак внучки Скалыгина.
— Которого Скалыгина? — спросил я, ненадолго отнимая глаз от видоискателя. — Отца-основателя города?
— Ну да, — Наташа тряхнула волосами, что явно должно было означать «да». — Основал Новокиневск Алексей Скалыгин, а его отца звали… Блин, смешное такое имя еще… Акакий? Амфибрахий?
— Панфил, — подсказала Ева.
— О, точно! — просияла Наташа. — Панфил! Ну так вот, Алексей Скалыгин был промышленник, меценат и все такое прочее, а его отец коммерческими талантами не обладал, то в монастырь уйдет, то наоборот, книжку про колдовство напишет. Короче, себе на уме такой дядя.
— Он и выглядел очень подходяще, — сказала Ева. — Козлиная борода, глаза безумные.
— А девочка-то тут при чем? — нетерпеливо спросил Макс.
— А при том… — Наташа важно подняла палец. — В общем, когда Алексей Скалыгин пришел сюда строить завод и поселок для рабочих, тут жило местное племя.
— Андрей, вспомни, пожалуйста, девочка была в длинном платье? — вдруг с убийственной серьезностью спросила Ева. — Такое, как будто старинное, в рюшечках?
— Ддда, — споткнувшись, ответил Бегемот.
— А на шее у нее платка не было? — Наташа уставилась на Бегемота пристальным взглядом своих инопланетных глаз. — С цветком. Красным таким. Или розовым?
— Да я ее секундочку только видел! — напрягся Бегемот. — Цветочки разглядывать было некогда!
— Лучше подумай и вспомни! — наседала Наташа. — Это очень важно!
— Да не было никакого цветочка! — воскликнул Бегемот.
— Это хорошо, — кивнула Ева. — Значит она не звала тебя в свою свиту.
— А! Я же историю не рассказала! — всплеснула руками Наташа. И теперь уже чай из чашки кирилла выплеснулся на стол. — В общем, Панфил Скалыгин приехал со своим сыном, хотя тот его не звал. И взялся сразу же с местным племенем заигрывать. Им все это строительство жутко не нравилось, а особенно оно им не нравилось, потому что Алексей Скалыгин взял себе в походно-полевые жены дочь местного вождя. И она родила девочку.
— А по обычаю этого племени, девочка должна была пройти ритуал… — продолжила Ева. — Ой, да ладно, там история была долгая и запутанная, но если вкратце, то Панфил выкрал эту девочку и принес ее вождю, чтобы тот ритуал провел. А вождь притащил ее на алтарь на самой высокой точке берега Киневы и зарезал.
— Свою внучку зарезал? — удивленно вскинул юрови Кирилл. — Она же его внучка, получается?
— А я слышала версию, что этот Панфил знал, что девочку в жертву принесут, — задумчиво проговорила Наташа.
— Я предпочитаю хорошо думать о людях, — улыбнулась Ева. — Он все-таки христианин был, хоть и двинутый слегка.
— Просто в этом племени первенцев приносили в жертву плодородию, — сказала Наташа.
— Когда про это узнал Алексей Скалыгин, это племя все перебили, конечно, — продолжила Ева.
— А перед смертью вождь сказал, что девочка эта теперь будет царицей этих земель, — Наташа изобразила пальцами корону над головой. — И если она является в платке с красным цветком на шее, значит она выбрала себе этого человека в свиту.
— А самый высокий берег Киневы — это как раз здесь, где элеватор построен, — добавила Ева.
Я этой истории никогда не слышал, так что молча переводил камеру с одной девушки на другую. Ничего себе, какие мрачные тайны, оказывается, хранит история Новокиневска!
— Да вы прикалываетесь! — чуть испуганно воскликнул Бегемот.
— Ни капельки! — заверила Ева.
— Ты вспомни точно, был на ней платок или нет? — Наташа подалась вперед, почти задевая грудью тарелки на столе.
— Да я придумал все! — выкрикнул Бегемот. — Не видел я никакой девочки!
— Ага! Я же говорил! — заржал Макс. Он сегодня был на редкость оживленным. И выпил чуть больше, чем всегда.
— Отвали, Макс! — хмуро буркнул Бегемот. — Ну, налажал… Хотел в сортир, ерзал… Но я правда не видел никакой девочки!
— Ха! — с победным видом сказала Наташа и повернулась к Еве. — Дай пять!
Девушки хлопнула ладошками и рассмеялись.
— Эй, подождите! — возмутился Кирилл. — Так вы что это все придумали?
— Учите историю, малята! — Наташа взяла со стола свой стакан и сделала глоток.
— Так Скалыгин и правда существовал, мы это еще в школе проходили! — сопротивлялся Кирюха.
— Алексей — да, — сказала Ева. — И туземная жена у него была. А Панфила не было никакого. И кровавых жертв тут не приносили.
— Да блииин! — сокрушенно вздохнул Кирилл. — Такая история отличная, я уже даже песню почти придумал…
— Так что тебе мешает ее написать? — подал голос я. — История отличая, еще и почти правда…
— Но я-то теперь знаю, что нет, — Кирилл насупился, а потом скосил глаза на пустой стол, на котором лежала его акустическая гитара. — Хотя…
Он резко поднялся и принялся выбираться из-за стола. Взял гитару, сел в самом дальнем уголке и принялся наигрывать, не обращая на остальных внимания.
— Саня, какой-то ты молчаливый сегодня, — сказал я, направляя камеру на Астарота. — Давай, жги! Скажи что-нибудь для истории. Как послание будущему