— Да, думаю, это было бы неплохо, — я действительно понятия не имел, что делать со своей новой жизнью, а сидеть и тухнуть не хотелось. — И у меня последний вопрос.
Ответом был печальный вздох. Она знала, что я сейчас спрошу.
— У меня была девушка, и она сейчас, я уверен, думает, что я умерла. Я раскрыться ей?
Повисла недолгая пауза.
— Знаешь, тебя убить хотели охотники. и теперь я знаю, в чём причина.
Я застыл, вспоминая, что охотники — это те, кто уничтожали диких и недолюбливали всех оборотней в целом, если можно так сказать. Скорее, наверное, ненавидели.
— Своих женщин они берегут, не заботясь даже о них самих. И, если у тебя что-то с ней было, то всё понятно.
Было, ещё как было. А ещё мы были друг в друга влюблены.
— Ты, конечно, можешь легко показаться ей на глаза, но я бы тебе посоветовала не торопиться с этим, — она даже не предусмотрела варианта, что я откажусь от Таши, поняла всё по упёртому взгляду. — Окрепни, стань стабилен, а через пару недель я тебе помогу найти её, — она встала, готовясь уйти, но на последок добавила: — Только не думай, что у вас с ней что-то получится. Просто, она должна знать, раз испытывает к тебе чувства. После, для вас обоих лучше будет, если вы друг о друге забудите, — и женщина покинула мою комнату, оставив меня в одиночестве злиться на суку-судьбу.
Глава 5.2. Макс.
* * *
Я несколько часов сжимал от бессилия зубы, не в состояние придумать хоть какое-то решение. Если бы Таша была простой девушкой, человеком, то всё было бы в разы проще: самым большим припятствием было бы объяснить ей, кем я теперь являюсь и всё. Оборотни к людям относились спокойно, возможно, оттого, что была возможность сделать человека подобным себе.
С охотниками же велась вражда, это и понятно хотя бы по тому, как они себя именовали. Настя рассказывала, что Анна, родная дочь Марго, говорила ей, что ещё лет сто назад охотники убивали не только диких оборотней, которые потеряли свою человечность, но и тех, кто спокойно жил среди людей. Потом каким-то образом, скорее всего оттого, что оборотней становилось всё больше, в том числе обращённых, было заключено перемирие… И крупные, влиятельные семьи могли защитить своих детей и тех, кого они сделали оборотнями. Раньше и семья Марго была таковой, но после смерти её мужа, который был старше её немалое, даже по меркам оборотней, количество лет, прошло уже достаточно времени. Влияние таяло, никто из охотников не смел нарушить правила, однако, было понятно, что в случае какого-то конфликта одного из детей Маргариты, а она считала нас всех таковыми, потому что её кровь сделала нас оборотнями, просто объявят диким и дело с концом. И поэтому, как я понял сам, она теперь переживала за меня: я мог в омут с головой кинуться к Таше и ничто меня не убережёт, если об этом узнает охотничья “верхушка”. А она узнает.
И теперь я рвался на части. С одной стороны, я с ума сходил от мысли оставить Ташу, ту, что свела меня с ума… С другой стороны я понимал, что не имею правала подвергать опасности свою новую семью, пусть я их ещё даже и не знал. Я был благодарен Маргарите, Насте, они не заслуживали проблем и неприятностей из-за моей прихоти. К тому же, Таше это тоже могло угрожать, а меня самого могли убить… на совсем. Теперь уже нет средства, которое сможет спасти мои разрушенные ткани, пусть, сейчас это сделать не так уж и просто, как раньше.
Мысли, мысли… Они терзали меня, но я рад был одному: я смогу ещё раз взглянуть на Ташу, возможно, даже обнять её или поцеловать. Это было, чёрт возьми, прекрасно, и катись оно всё! Пусть я и не знаю, увижу ли её после этого когда-нибудь, но сейчас впереди была ещё целая встреча…
А раз она только впереди, и я пока ещё не обязан оторвать себе целый клок сердца, то я могу хотя бы посмотреть на неё. Хотя бы увидеть, может быть раз, а может быть и два, до того, как поступлю правильно.
Всё это время с момента, как я очнулся, я не выходил на улицу, а, следовательно, одежда мне особо и не требовалась. Я расхаживал по квартире в домашних штанах, без футболки, никого это особо и не смущало. Разве что Настю, которая откровенно пускала слюни на мой торс, но из исключительно эстетических чувств.
— Слушай, — обратился я к девушке за ужином, — А ты не могла бы достать мне что-то, в чём на улицу можно спокойно выйти? А то сижу тут, как затворник, но не в одних же трениках мне белому свету являться.
— Так у тебя в комнате шкаф целый, там всяких шмоток дополна, не ты первый, не ты, думаю, последний, кого сюда притаскивают голышом, едва едва спасённым от смерти.
Я спокойно кивнул и, поблагодарив за очередную порцию прекрасного мяса, теперь уже к овощами, я отправился спать, в очередной раз становясь жертвой постоборотного, как я его называл, синдрома. По сути, всё это должно было пройти, но мне и тут “повезло”. Но ничего не попишешь.
А на следующее утро я пошёл на, якобы, прогулку. Наверное, таковой она и была, ибо я понятия не имел, где можно найти Ташу. Решил начать со своего дома, но показываться там было не очень безопасно, потому как соседи неплохо меня успели запомнить, а теперь я мёртв. Воскресать нельзя. Поэтому я надел тостовку с капюшеном, благо на улице было вроде как прохладно, и я не вызывал подозрений. Вообще, после обращения я заметил, что усилилась только часть чувств… остальные как бы притупились. Точнее, всё это избирательно. Иначе, думаю, я бы сошёл с ума, если бы то же самоей ощущение температур стало острее. Но вот запахи людей юыли местами не очень приятны, и я иногда даже переставал дышать, чтобы их не чувствовать.
Ничего интересного ранним утром во дворе своего страго дома я не нашёл, разве что посмотрел на своё сгоревшее жилище. Интересно, что будут делать? Ремонт тут явно требуется основательный, но, остальные кваритиры, вроде как не пострадали: пожарные прибыли быстро, дождись я их…
Тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Если то, а если это… Всё случилось так, как случилось и ничего уже не изменить. Остаётся только лишь жить дальше, становясь примерным представителем