После посещения своего бывшего дома, я решил отправиться в парк: от него я прекрасно помнил дорогу до того места, где мы расстались с Ташей в последний раз. Пусть, я и не знаю, где она живёт, но может быть хотя бы случайно мне повезёт её увидеть.

Я шёл долго, но не уставал совсем и в этом было множество плюсов. Благодаря этому я добрался до нужного места раза три быстрее, чем сделал бы это раньше. При всём при этом мне приходилось подстраивать скорость под человеческую, чтобы не сильно выделяться из толпы и не привлекать к себе особого внимания.

Остановившесь в том самом дворе, я понял, что чувствую странный запах. Да, тут были люди, причём часто и много, но это было нормально для любого места в городе или ином населённом пункте. Человек оставляет за собой шлейф ароматов, по которому можно кое-что о нём сказать, но сейчас дело было совсем не в этом.

То, что я уловил, было похоже на то, как пахли Настя и Марго, то есть, оборотни. Да, каждая из них пахла по разному, я мог их отличить, легко, но было и что-то общее. Так вот это общее и витало в воздухе, но чем-то неуловимо отличалось. И я не мог понять чем.

Я даже отвлёкся и сел на скамью, пока не понял, что чувствую подобный запах намного сильнее, чем до этого. И запах был безумно для меня приятным.

Подняв взгляд, я обомлел: по тротруару недалеко от меня шла девушка. И девушка эта была никем иным, как Ташей. Я вздрогнул, вздохнул и решил, что надо ретироваться, пока не поздно.

Вот только “поздно” наступило очень быстро, даже чересчур. Охотница тоже ощутила мой запах, я понял это запоздало, только в тот момент, когда она взглянула мне прямо в глаза. И своему зрению она явно не поверила.

Я смотрел на то, как Таша застывает от удивления, словно статуя, и сам словно бы врос в землю. Все чувства и эмоции, что я испытывал к ней раньше показались какой-то жалкой пародией. Не то, не так. Сейчас всё будто бы увеличилось, усилилось как минимум в двое. Мир, вселенная — всё сжалось в одну точку и только одно для меня теперь имело значение: на глазах Таши наворачивались слёзы и причиной тому был я.

Она смотрела и смотрела на меня, явно не в состояние поверить, крылья её носа трепетали, ощущая запах оборотня. А, судя по виду, она медленно начинала понимать, что же произошло.

а мне хотелось только одного: самого себя прикончить за то, что она плачит, но тогда её горе точно станет больше.

— Ты… — наконец проговорила она, дрожащим от напряжения голосом. — Живой, — воскликнула и кинулась ко мне, буквально душа в объятиях. Только вот теперь она не была сильнее меня, так что я смог спокойно подхватить её на руки, прижимая к себе в ответ и зарываясь носом в волосы, вдыхая аромат.

Её слёзы впитывались в ткань толстовки, рёбра и у меня, и унеё были готовы застрещать от той силы, с которой мы сжимали друг друга, а хотелось ещё и ещё сильнее.

Я чуть отстранился, но только для того, чтобы коснуться губами её губ. Солёный привкус усиливал горечь поцелуя, но мы вроде как и не целовались даже: мы просто вжимались друг в друга губами, лишь на считаные мгновения остраняясь, чтобы вдохнуть.

Совсем не хотелось говорить, хотелось лишь провести в её объятиях вечность, но Таша сказала:

— Нас могут заметить, тогда будет плохо, очень плохо, я… — мне пришлось вновь поцеловать её, теперь действительно поцеловать, мягко лаская губы.

— Я знаю, — отстранившись, шепнул я. — Я всё знаю. И я люблю тебя, кажется, безумно.

Наши лица были так близко, мы упирались в друг друга лбами, просто стояли рядом.

Но Таша была чертовски права и нужно было уходить. Только вот не понятно, куда.

— Пошли, — схватив меня за руку, — сказала она. — Я знаю, где мы сможем побыть.

Она не говорила лишних слов, ничего не восклицала. Она просто рада была, что я жив, и, в точности как и я, хотела не упускать ни секунды времени, которое нам было отмеряно.

И мы шли по каким-то улочкам, а я и не следил, что за здания, деревья вокруг мелькали. Я взглядом вперился в Ташу и ни на миг не упускал её из поля своего зрения.

Мы добрались до какого-то очередного парка, только вот он был почти заброшенным. И ещё мы шли и шли, пока не добрались до какого-то вагончика странного вида. И, оглядевшись, Таша выбила хлипкую дверь, впуская нас в пыльное маленькое помещение.

В этом самом помещение стоял лишь один стол, но нам и он не нужен был, лишь бы всё было скрыто от посторонних глаз.

— Мне сказали, что ты умер, и я сама едва не… — она не стала продолжать фразу, но я итак всё понял. Я не видел её лица, потому что она снимала с себя ветровку и укладывала её на стол, чтобы можно было безбоязненно на него сесть.

— Не смей даже думать о таком, — сказал я, подойдя ближе и кладя руки ей на бёдра. — Ты прекрасна, и ты должна жить, — я пододвинул её ближе к себе, руками поднимаясь к спине. Она была так близко, что мне сносило крышу напрочь.

— Без тебя совсем не хочется, смысла нет, — прошептала она и тут же впилась в мои губы своими, неистово целуя.

Мы долго и иступлённо целовались, а мои руки гуляли по её тело, в то время, как её ладони гладили моё лицо, мою шею и мои плечи. Мы совсем не уставали оба, так что казалось, что это может длиться целую вечность. Но терпения у меня было совсем не столь же много, сколько и сил: я не выдержал и просто-напросто разорвал футболку Таши приямо на неё.

Она выдохнула и, отстранившись, прошептала:

— Не оставляй меня совсем без одежды, я потом голая, что ли, пойду… — я не дел ей договорить, опять захватив её губы в свой плен, но больше ничего рвать не стал, а, сдерживая себя, аккуратно расстегнул верхнюю часть её белья, кидая куда-то на пол, забыв о том, что он ужасно грязный.

Глава 6.

Макс вошёл в меня одным резким толчком, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Возможно мне было немного больно, но я этого и не заметила: больше было удовольствия, которое пронизывало всё тело насквозь. И больше всего мне было хорошо оттого, что Макс был рядом, он вообще был.

Я едва не сошла с ума оттого, что его нет. Я не представляла себе, что дальше делать и делать