Саверио мечтал получить право провожать Черил домой после репетиций церковного хора и после школы. Он хотел стать тем единственным парнем, кто держит ее за руку и целуется с ней, и чтобы она поджидала его у автобусной остановки на Юклид-стрит, как все прочие девушки, которые встречались с парнями из его школы.
Если бы только Саверио мог спеть Черил о своих чувствах! Увы, это было невозможно. Никто еще не написал песни, в точности выражавшей все то, что он чувствовал, а если и написал, Саверио предпочитал высказать все своими словами, чтобы не оставалось сомнений в его намерениях. Когда он поднялся на хоры, оказалось, что большинство певчих уже заняли свои места. Он оглядел скамейки. Черил еще не пришла. Саверио начал раздавать апельсины своим товарищам по хору.
– С Рождеством, Констанция!
– Я его приберегу до рождественского утра. – Она подбросила апельсин в руке, как снежок.
– Buon Natale, Раффаэле.
– Buon Natale, Саверио. Говорят, цитрусовые полезны для голосовых связок.
– С Рождеством, Беатриса!
– Спасибо! – Она положила апельсин в сумочку.
– С Рождеством, Мэри. Кстати, сегодня мы славим твою тезку!
– С Рождеством! – Она спрятала апельсин в карман пальто.
И так далее – по апельсину для Кевина, Кимберли, Агнес, Сары, Филиппа, Эллен, Эйлин и Розы, и еще один – органистке, пока в пакете не осталось всего два апельсина.
Саверио занял свое место на передней скамье и взял в руки ноты. Он глядел на них, не видя, так как знал наизусть свою партитуру, глядел, пока ноты не заплясали на бумаге, будто букашки. До сих пор ему казалось, что он вовсе не волнуется, но сейчас, на хорах, со спрятанной в кармане цепочкой, он понял, что боится.
Страх.
В его сердце не оставалось места для страха, и все же страх просочился туда, потеснив любовь. А вскоре в мысли прокралась и родственница страха – боязнь оказаться недостойным. Саверио стал сомневаться, стоит ли вообще признаваться Черил в своих чувствах.
Если подумать, то что мог он предложить девушке? Немного – так ему казалось. Он ведь был во всех отношениях обычным, средним, скорее замкнутым – не настолько, чтобы прослыть чудаком, но достаточно, чтобы оставаться сравнительно робким, – может быть, потому, что в детстве его чересчур опекала мать. Единственный ребенок – о них вроде бы часто такое говорят. Но если бы девушка любила его так, как он любит ее, если бы Черил разделила его чувства, то уж он бы знал, как сделать ее счастливой. Он будет трудиться изо всех сил, чтобы дать ей все, чего она пожелает. Он обеспечит жене красиво обставленный дом со всеми удобствами. Там будут и пылесос «Электролюкс», и ворсистые восточные ковры с бахромой, чтобы пылесосу было что чистить, а на полке в гостиной выстроится полное издание «Британской энциклопедии» в красных сафьяновых переплетах. В спальне будет стоять кровать с прозрачным невесомым пологом и покрывалом с пышными оборками в тон.
И ванная комната у них будет настоящая, с ванной на четырех ножках, а над раковиной – зеркало с подсветкой. Ездить они станут, само собой, на двухместном «форде V8», хотя, если бы можно было выбирать автомобиль мечты, Саверио предпочел бы «паккард» из Саут-Бенда, что в штате Индиана. Но все это мелочи; покуда она рядом с ним, он поедет куда угодно на любой машине, неважно, как далеко, только чтобы однажды доказать свою любовь невесте, девушке, которой предстоит стать Черил Армандонада.
Черил.
Это имя наводило на мысли о сладких летних ягодах и мягкой шелковистой ткани. О, он скупит для нее всю одежду из витрины модного магазина Нормы Борн. У нее будет по паре перчаток в тон к каждой сумочке, а все сумочки будут под цвет шляпок. Чулки, естественно, шелковые, и каждую неделю она станет ходить на укладку в парикмахерский салон. Девушка Саверио получит все то, что не досталось его матери, потому что он-то не будет пренебрегать желаниями жены. Он обеспечит ей все, чего она захочет. Похоже, девушки любят разговаривать, и если так, то он не забудет прислушиваться к ней, принимая близко к сердцу то, что она найдет нужным сказать.
Саверио знал в точности, каким мужчиной он хотел стать и каким мужем будет тот мужчина. По этой самой золотой цепочке он вскарабкается, как по канату, до самого сердца Черил, чтобы добиться ее. Цепочка – лишь первый подарок из длинной череды, а со временем он наполнит для нее драгоценностями целую шкатулку – там будет больше колец, ожерелий и браслетов, чем во всей коллекции коробейника.
Наконец Черил Домброски бесшумно появилась на верхней ступеньке лестницы. Все заметили прибытие девушки, ощутив дивный аромат ее духов. Она коротко помахала хору рукой в знак приветствия, сияя настолько широкой улыбкой, что было удивительно, как такое напряжение лицевых мышц не причиняло ей боли. Саверио облегченно вздохнул: она была в отличном настроении, а значит, время для разговора с ней – собственно, с любой девушкой – самое подходящее.
В этот вечер Черил надела прямое светло-голубое платье с узким пояском и короткий жакетик зеленого бархата. Платье было отделано темно-зеленой бейкой, а пуговицы напоминали зеленые драгоценные камни. Светло-голубые перчатки повторяли цвет подбитой кремовым атласом шляпки с узкими полями; подвязанные на затылке золотисто-рыжие волосы волнами струились по спине. Глаза у нее были такие синие, что, казалось, у церкви сорвало крышу и Саверио глядел прямо в ночное небо.
– Ты сегодня такая красавица, – сказал ей Саверио, когда она опустилась на скамейку рядом с ним. От нее одуряюще пахло розами, лилиями и спелыми лимонами. Констанция, певшая альтом, наклонилась вперед так, что ее голова оказалась между ними.
– Саверио нас всех угостил апельсинами, – сообщила она Черил.
От Констанции пахло мятными леденцами от кашля.
– У меня и для тебя есть, – поспешно сказал Саверио, пошарив в бумажном пакете. – Вот. – Он протянул Черил апельсин.
– Ты ужасно милый, – сказала она ему почти на ухо, наклонившись так близко, что он почувствовал ее дыхание на своей коже. От близости ее губ у него ощутимо заколотилось сердце. Он почувствовал,