— Камера потом же и сушит. Режим вакууматора и нулевой влажности при прогоне потока воздуха. По времени минут сорок, не больше. Ну, давай! Нам денег нет ни на сигареты, ни на пиво вечером и желающих поделиться с нами тоже нет. Зато будет у тебя чёрная машина, как у бандита.
— Ну хрен с ним, давай.
— Отлично. Загоняй. А мы с тобой, пока пацаны красят, в магаз сгоняем за сигаретами и сидром.
— Сидр же алкоголь?
— Да какой там градус, я тебя умоляю. И потом, кто уволит рабочего, который пьёт вместе с начальством?
— С кем?
— Я начальство, я начальство, я.
— А если Мещеряков вернётся? Вернее сказать, я на это надеюсь.
— Нет, их базовладельство, — любопытный, но немного саркастический аналог «благородия», подумалось мне, — нашими спинами успешно большой заказ отработали, больше двух тысяч получили, они теперь месяц не будут появляться вместе с бабой его.
— Вот гад. За месяц спустят две тысячи? А вы как?
— Заказчик денег привозит, пока нет Мещерякова, я беру и делаю из этого расчёт по зарплате. Я же говорил, если бы не оборудование, такое как красильная камера, меня бы тут не было. Оно держит меня, как земля держит крестьянина. Я знаю о чём говорю, у меня дед в деревне живёт. Пошли в магазин. Деньги-то с собой?
— С собой, — вздохнул я, прикидывая, что мой кошелёк сегодня сильно похудел, а ведь день ещё не закончился!
…
По истечению двух часов я приехал на мягко блестящем новыми матовыми боками антрацитово-чёрном автомобиле в китайский квартал.
Танлу-Же по десятому разу инструктировал Василия, тот только кивал и наверняка сбежал бы, если бы всё та же китаянка не массировала ему шею и затылок, превращая в безвольного слушателя.
Моё появление, как человека, который его повезёт «на дело», он воспринял как спасение.
— Джо оставим. Машина двухместная, — напомнил я.
— На грузовике. Не надо по полям на Вашем чёрном жуке ездить, — отрицательно покачал головой Танлу-Же.
— То есть грузовик уже готов?
— Стоит возле кафе, заправленный и починенный, с маслами и прочими жидкостями, включая ароматизатор в салоне, — с лёгким самодовольством проворчал лидер триад, как опытный продавец подержанных машин. — Если Джо не поместится в салоне, то поедет в кузове. Аркад Ий, ты должен понимать, что ты и твой план — это единственное и последнее, что удерживает нас от открытого боевого противостояния с Вьюрковским.
— Но его сотня — это порядка ста-ста двадцати вооруженных и натренированных бойцов, это если не говорить про их моральные качества.
— Мы можем выставить не меньше.
— Танлу-Жу, это не шахматы, пешка не равна пешке. И потом, после партии проигравшие пешки можно вернуть на доску, а после войнушки их придётся хоронить. И пытаясь освободить одного человека, даже при хорошем раскладе ты потеряешь дюжину. А что будет после драки? Думаешь, власти простят китайцам нападение? Да их совершенно не будет интересовать причина и контекст, такая ситуация сразу становится политически опасной. Если есть в регионе сила, которая не признаёт власть Кротовского, это такой вызов, что в итоге весь квартал, вместе с нашим отличным бизнесом депортируют куда-то подальше, вернее поближе, только к Китаю.
— Я всё понимаю. Но и ты пойми наши чувства. Мы терпеливо относимся к арестам и обыскам. Стараемся не ходить по одному, чтобы не избили хулиганы, но так, среди бела дня…
— Мы всё уладим и за обиды отплатим. Просто война — это не моя стихия.
— Хорошо. Держим чувства под контролем. Но Джо едет с тобой.
…
— Водка, — как-то отстранённо, но при этом непреклонно выдал Василий.
Он был похож на степняка больше, чем степняки сами на себя похожи. Он даже пах как они, был одет так же и вообще эти приготовления мне казались излишними. Если боевики Вьюрковского сцапали благообразного одетого в нестрогий костюм Нианзу как степняка, то явно были не привередливые.
— Что водка? — не понял я, принюхиваясь.
— По дороге купим водку. Это часть моего плана.
Джо поместился в салоне. Вернее сказать, салон грузовика вообще больше, так что они сидели на пассажирском сидении, ещё и место оставалось для Тайлера, который бы играл на гармони. Неприхотливые сельские жители вообще часто катаются в грузовиках или тракторах с превышением вместимости.
— Каким образом водка являются частью Ваших планов? — вообще-то Василию доставалось раздражение, которое копилось во мне из-за беспробудного пьянства Тайлера. А может меня раздражает не то, что они пьют, а то что я теперь чёртов трезвенник?
— Очень даже понятным образом, — терпеливо объяснил прирождённый степняк Василий. — Как я окажусь в полях возле ихней Изнанки?
— Мы тебя довезём.
— Это понятно. Но нужна правдоподобная история. И пьяный степняк, который заблудился и пришёл туда, куда ему ходить не следовало, ещё и не расспросишь его, потому что лыка не вяжет, это правдоподобно. И потом, так меня наверняка не будут бить. Посмеются и всего делов. А как просплюсь, уже буду в казематах.
— Ну… звучит логично, — вынужден был согласится я.
— И чтобы напиться, мне нужно время, так что, барон… Давненько мне не шоферил барон, — усмехнулся Василий — притормози вот тут, зайдём в магазин.
— Ладно.
Дебелая тётка продавец смотрела на нас с нескрываемым подозрением, явно ожидая от такой пёстрой компании неминуемой попытки что-то стибрить.
Я уже принял (пользуясь случаем, ещё и пополнил запасы) зелье, которое делало меня похожим на цыгана, хотя главной его идеей было чтобы те, кто не знает меня близко, не узнали бы.
Всё дело в том, что если человек знает тебя хорошо, отдельные изменения во внешности лишь вызовут удивление, но не смутят.
Да, цвет кожи стал более смуглым, глаза карими, а подкрашенные волосы были цвета вороного крыла. Если добавить к этому набор из поддельных золотых украшений, то я действительно был далёк от своего «фоторобота».
Но в целом лицо и тело остаётся тем же.
Дядюшка По объяснял, что есть и более глубокое изменение по внешности, но базовые вещи поменять нельзя или крайне сложно.
Тот, кто со мной общался, может не раз удивиться «загару». А тот, кто не знает, по внешнему виду посчитает, что я цыган (молдаванин я!)
Так, тётка продавец сверлила недоверчивым взглядом нашу странную компанию. Я, похожий на цыгана и снова в том костюме, что когда-то по случаю у одного цыгана и выменял. Василий — вылитый степняк (ещё и пахнет так пронзительно, будто спал с конём в одной яме последние полгода),