— Ну жополюб, педрила, мужеложец.
Я тут же профессионально прикинулся, что застеснялся его слов и, по-видимому, достаточно удачно, потому что граф, глядя на меня, жизнерадостно хохотнул.
— Отвечай, это был вопрос! — он спустя пару мгновений придал своему лицу прежнее строгое выражение.
— Нет, Ваше сиятельство, не думаю так. Точно не думаю! Во-первых, тогда бы у Вас тоже жил бы этот самый, любимый Вами мужчина. Молодой мужеложец-нахлебник. И, во-вторых… стесняюсь сказать…
— Не стесняйся, чего там тебе в голову пришло?
— Ну, Вы бы на меня тогда смотрели бы с вожделением.
Граф снова кратко, но искренне хохотнул, потянулся к шкафчику и ловко извлёк оттуда два изящных хрустальных бокальчика, имеющих объёмную округлую чашу, зауженную кверху, короткую ножку и широкое основание, следом какую-то пузатую бутылку с темноватой жидкостью. Амвросий Дмитриевич в процессе наполнения ёмкостей амброзией, криво ухмыляясь, пробормотал себе неразборчиво под нос что-то типа: «В первый же день там продырявят, потому что красивый, сука!».
— Бери и пей. Ты меня развлёк.
— Я за рулём… Мне нельзя…
Его взгляд на пару секунд снова потяжелел.
— Слушаюсь, Ваше сиятельство,
Он со звоном стукнул своим снифтером (привет, знание из алкогольного прошлого моего прежнего мира!) о мой, сделал круговое движение, затем вдохнул аромат и единым тягучим махом выпил и проследил, чтобы я тоже выпил.
Из-за отсутствия практики в последнее время, коньяк, а это был несомненно он, пошёл мне не в то горло, так что я закашлялся, глаза заслезились и это привело графа в ещё больший искренний восторг.
— Ты верно, голубчик, не пьёшь?
— Куда мне, с таким дядей, он мне не даст!
— Ну да, работа тебе, конечно, нужна. Ты спрашивал про брак, про женщин? Была у меня одна, когда я был молодым.
— Несчастная любовь? Измена? — я постарался выровнять дыхание и осторожно поставил снифтер, который явно стоил как четверть нашего с Тайлером грузовика.
— Ты бульварных романов начитался. Нет, эта фифа по первому требованию задирала юбку перед моим дражайшим братцем и попыталась меня в угоду ему отравить, как бродячего пса. Знаешь, что с ней стало?
— Не знаю, Ваше сиятельство. Но думаю, что она потом не жила долго и счастливо. Рискну такое предположить.
— Верно. Тот прежний я… Был тупым как пробка, страдающим от инфантилизма кретином, который писал не менее тупые стишки этой гулящей бабёнке. А потом я, скажем так, повзрослел. И произошло… Не важно. Важно, что свою игру в «должен остаться только один» я выиграл, так что среди прочего, женщинам теперь тоже не доверяю.
Я с пьяным пониманием кивнул, лихорадочно прикидывая, сколько промилле плещется теперь в моей крови, особенно учитывая, что позавтракать мне не удалось.
Усилием воли я собрался и пристально посмотрел на Вьюрковского. Мне нужно «насмотреться» до такой степени, чтобы я мог создавать иллюзию этого типчика, а не нажраться дармового двадцатипятилетнего коньяка.
— А что я могу сделать полезного для Вашего сиятельства, чтобы заработать копеечку на свою свадьбу? Простите, что навязываюсь…
— Да ладно, чего уж там… Что можешь? А поспрашивай в своем таборе…
— Я молдаванин.
— Не перебивай старших!
— Простите.
— Так вот. Я ищу редкие макры… Знаешь ли, коллекционирую их.
— Какие?
— Называется он необычно — «молния и радуга». Он появляется случайным образом в самых разных Изнанках, закономерности не выявлены… Зачем они нужны, не важно. Практической ценности не имеет, в нашем, скажем так, мире. Если найдёшь такой, просто за информацию, что он у кого-то есть, получишь премию в сто рублей за каждый. После подтверждения факта существования, конечно.
— Ого! А есть описание, размер там, цвет, характеристики? Ну, чтобы было понятно, чего искать.
— Ишь ты как возбудился, малой. Ты же сказал, что не цыган? — хитро глянул на меня граф.
— Ну, у меня там есть родственники, по бабке.
— Бабка была цыганкой и гадалкой?
— Нет, они была молдаванкой, просто её сестру охмурил музыкант из табора.
— Тунеядец, поди?
— Не знаю, он давно умер. Но кое-какая родня осталась. Наберусь смелости и пойду к барону.
— Какому ещё барону⁈
— Как какому? У цыган есть свой барон.
— Ах да, ирония-то какая, забываю эту дичь. Знаешь его?
— Нет, я с ним не знаком, не доводилось. Но раз такое дело… пойду. Он наверняка спросит за цену, ну то есть, сколько даст граф за искомый макр?
— Граф даст за каждый настоящий макр тысячу, — сухо ответил Вьюрковский.
— Тысячу? — притворно поразился я. — За простой камушек?
— Простой это ты, малой. А он далеко не простой, один зеленожопый ублюдок его высоко, знаешь ли, ценит. В нём должен содержаться аксион, пронизывающая частица, путешествующая и связывающая… хотя, кому я объясняю⁈ Просто бледно-жёлтый макр, плавных форм, сильно вытянутый, длиной с пару фаланг указательного пальца, внутри как в янтаре, сформирована радуга и нечто вроде ломаной линии без чётко выраженного начала и конца. Есть детектор, который подтверждает его достоверно, так что подделать, как это любят цыгане, нельзя. Но какое-то количество циркулирует в частных руках, в том числе их воруют. Поэтому, среди прочего, надо охватить и кочевой сброд. Я не полиция, спрашивать за происхождение не стану. Понятно тебе? Нужны деньги — ну так заработай.
— Я понял, Ваше сиятельство. Когда доложить о проделанной работе?
— Не надо мне знать про твои потуги. Будет результат — приходи. Сразу приходи, не тяни. Ночью узнал, утром рано приходи. Денег выкупить самому у тебя не будет, просто придёшь и укажешь мне, дальше мы уж сами. Понятно?
— Понятно!
— Всё. Иди и на работу больше не просись. Так уж и быть, дяде твоему ничего про то, как за его спиной уйти хочешь, не скажу, мне нет до этого дела, но и меня не донимай.
Он взмахнул рукой, что, вероятно, означает что аудиенция закончена.
Я, поклонившись, поспешил удалиться, мне это «общение» тоже давалось тяжело.
…
— Ну что, побазарил с объектом наблюдения? — утомлённый разгрузкой в одно лицо, Тайлер плюхнулся на пассажирское сидение и громко хлопнул дверью.
— Да и даже было интересно, — пару секунд я просто сидел, чтобы голова пришла в себя. Никогда не вожу авто пьяным, но граф мне выбора не оставил.
— А что за повод?
— Просился на работу к нему, — я завёл двигатель и тщательно следя за собственными действиями и реакциями, насколько это возможно плавно покатил к посту охраны.
— Кем это? — удивился Тайлер. Детектив высунулся и помахал охраннику мол, мы всё, выпускай.
Нам открыли ворота и без толкового осмотра (зато на въезде проверяли каждый