— Это потому, что ваши хотели их сделать крайними в деле Хомякова.
— Это они после того случая Вас невзлюбили? — понимающе ухмыльнулся полковник, показывая что в курсе моих трений с этим многочисленным семейством.
Это заставило меня на пару секунд задуматься.
— Я к его делу не имею отношения, меня интересовала только защита китайцев, да и они обо мне никогда не слышали. Честно говоря, до Ваших слов я и не вспоминал бедного Хомякова и не усматривал взаимосвязи.
— Бедный? Он был далеко не бедный, мы при обысках ценностей на полтора бюджета изъяли.
— И я не думал, что он и они из одного семейства. Зато, если бы Хомяковы заполучили статус владетеля Вьюрковского, то использовали бы политическое влияние, чтобы спасти своего родственника.
— Ладно, может, Вы и не такой пропащий, Аркадий Ефимович. Но даже сейчас Вы мне руки выкручиваете, чтобы чего-то от меня добиться. И наверняка это связано с тем, что Хомяковы зашли на Ваши земли и явно сговорились с охраной Вьюрковского.
— Связано, врать не буду.
Он откинулся на кресле:
— У Вас весомые карты, но Вы должны понимать, что полиция и лично я, мы далеко не всесильны.
— Вопросов нет, у любой дружбы есть предел.
— Ну, вот смотрите, граф. У них полторы по нашим расчётам, сотни стволов, причём они затаились в своей этой ферме и на той тайной Изнанке.
Я кивнул. Тот факт, что кто-то, кроме меня, отслеживает ситуацию по моему наследству, мне не нравился. Мои деньги — это мои деньги (ну, может, ещё Филин может на них влиять), а чужие руки в моих карманах — это ни разу не допустимо.
— Отбросим законность, а в таких делах ею приходится пренебречь, — вздохнул полковник, который теперь рассуждал не как полицейский, а скорее, как военный. — Мало кто в республике может выставить войско, способное раздавить такое вооруженное формирование.
— Мало кто не значит «никто», — мне нравилось, что он стал осмысливать ситуацию, как математическую задачу. Задачи — это то, что можно решить.
— Ну да. Полиция может выставить три сотни стволов, если всех собрать. Но министр на это не пойдёт. Полиция не должна выполнять военные функции, а это просто сражение, там будут жертвы, убитые. Что мы скажем их семьям?
— «На это я пойтить не могу», — я процитировал из фильма «Бриллиантовая рука», поскольку это очень соответствовало ситуации.
— Ну да. Надеюсь, Вы о таком не попросите. Мне проще на стол рапорт об увольнении положить. Надо ж такому… Вьюрковский их годами пестовал, у него одна из лучших личных армий.
— Значит, в теории, мне может помочь… Ну, если пойти методом исключения — другой владетель со сравнимой армией и казаки.
— Казаки подчиняются своему атаману, а тот Москве. Они даже Кротовского в такой ситуации не послушают.
— А бандиты?
— Одно дело по переулкам мирных граждан шмонать, это они умеют, но в честном строю… Не верю, — отрицательно покачал головой Мехов. — Вот Ваши эти китайцы, которые почти честные, у них сколько вооружённых людей?
— Никого, они всё больше руками и ногами, — не стал уж ему говорить, что Танлу-Же в последнее время приобрёл две дюжины винтовок и автоматов на Чёрном рынке. Но в целом он прав, китайцы вот так запросто могут выставить сотню бойцов, но не для современного боя.
— Вот видите. Забудьте про криминал, она не сильны в открытом бою.
— Допустим. Тогда другие графы? — предположил я.
— Да, эти могут. Но им, само собой, нужна на то веская причина.
— Деньги, и это будет дорого, земли, то есть территориальные уступки и династический брак, — несмотря на ночь, проведённую в камере, мозги мои работали отменно, отсчитывая варианты с точностью компьютера.
— Ну, Вам виднее. Больше никто не поможет, хотя у нас сказывают, что у Вас большие связи со степняками.
— Имеет место быть. Но степняки не захотят вмешиваться, это может быть расценено, как вторжение.
— Не берусь судить, — развёл руками полковник. — Но ежели кто-то тихонечко войдёт, порубает и выйдет, то никто и не заметит.
— Я подумаю. А пока что попрошу Вас, Егор Васильевич, как друга…
— О чём?
— Полиция собирает на наёмные отряды владетелей досье, может не на всех, но на выдающихся участников.
— Не могу подтвердить существование таких досье.
— Как владетель я бы ужаснулся этому. А как друг… Мне нужны копии досье на, скажем так, «моих».
— Ну, может быть, я мог бы такое провернуть, — задумался Мехов, не подтверждая существование досье, но и не отрицая.
— Хорошо. Отсюда вопрос, чем я могу помочь моему другу Егору Васильевичу?
Полковник усмехнулся:
— Ну, не выдавать результаты этой Вашей чёрной работы и тёмных исследователей недр нашей полиции.
— Уже забыли.
— Так просто?
— Да, так просто. Просто моё слово. Всё, не было проверки. Проведу проверку егерской службы или явочной. В республике полно служб. Но этого мало.
— Что Вы имеете в виду, Аркадий Ефимович?
— Ну, страх — плохой мотиватор для свободного человека и друга. Проверка улетучилась в тумане просто, чтобы мы подружились.
Полковник скептически поджал губы, но всё-таки согласно кивнул. Я неторопливо продолжил:
— А за досье я должен что-то ещё!
— Может, Вы и удивитесь, но я такого, мягко говоря, не люблю, — Мехов не говорил, как таможенник Верещагин про «за державу обидно», но отчётливо намекал на это.
— А я и не предлагаю взятку. Хотите закупку более современного вооружения для своих отрядов? Приборы слежения. Хотите, помогу создать в полиции отделение слежки?
— Мы и так следим, как можем.
— Но есть жучки, приборы по подслушиванию и подглядыванию.
— Так это в Москве и то говорят, даже у тамошней полиции этого нет.
— В Москве нет, а у вас будет. Такое Вас заинтересует? Или всё же оружие?
— Оружием, как показывает практика, лучше лишний раз вовсе не махать. Доброе слово, подкреплённое дубинкой, лучше пистолета в разговоре с нравственно нестойкими гражданами.
В дверь постучали:
— Господин прокурор, господин полковник, дозвольте предложить вам чаю!
Полицейский вздохнул, видимо никакие чаи он не любил.
Я решительно встал и направился к двери.
— Егор Васильевич, предлагаю этот разговор завершить на полуслове. Пойдёмте?
Он задумчиво кивнул, встал и открыл двери. За дверью был начальник участка с замом.
Они пошарили взглядом по кабинету в поисках Губачинского. Начальник участка, впрочем, опознал меня и от этого крепко задумался.
— Виктор Павлович! — игнорируя начальство участка, я увидел крупного полицейского, моего недавнего конвоира, который как слон