Да очень просто! Чем младше ребенок, тем сильнее в нем восприятие родителей не просто как родителей ― как богов. Представьте, как бы вы сами смотрели на людей, которые разговаривают на десяти языках, умеют проходить сквозь стены и прожигать предметы взглядом. Вот примерно то же видит ребенок, который только-только научился завязывать шнурки, когда глядит на родителя, которому подвластно в мире, кажется, все, о чем только можно помыслить.
И что должен чувствовать ребенок, когда это всемогущее существо ему говорит (или показывает, что случается чаще), что то, чего он хочет и к чему стремится, ― дурь и блажь? Что воспитатели детского сада и учителя ― бедные, неуспешные люди, что строителем работать тяжело и неприбыльно, пусть вон Равшан с Джамшутом строят, что медицина ― собачья работа, и конфетки конфетками, а денег все равно будет мало. А то, что мало денег ― это очень, очень плохо, способен понять даже трехлетка, потому что «нет денег» ― нет мороженого, шоколадок, игрушек и катания на каруселях, и что ж за жизнь тогда такая.
Кстати, а вы задумывались, что даже при нашей неблагоприятной социальной ситуации все равно есть врачи, педагоги и строители, которые живут получше среднестатистических юристов и экономистов? Те, чьи имена и телефоны передают друг другу как дорогой подарок, кого щедро благодарят и всячески чествуют за мастерски проделанную работу? Почему только некоторые? Да понятно же: потому, что блестяще работают; но почему остальные не работают так же? Вопрос, конечно, сложный, и ответ на него неоднозначен, но совершенно точно одна из причин заключается именно в той блокировке предназначения, о которой было сказано выше. Многие «гениальные педагоги» никогда не станут педагогами ― вообще никакими. Дай бог, чтоб своих детей родили и их воспитали. Многие «прекрасные строители» никогда ничего не построят ― так и будут протирать штаны в офисе над глубоко ненавистными бумажками и с наслаждением человека, расчесывающего незаживающую болячку, постить ВКонтакте мотиваторы про то, что конец недели уже близко, «субботочка, субботонька, где ты...».
Убийство (на худой конец ― «гражданская казнь») предназначения, происходящее в детстве, ― пример не только красноречивый, но и очень важный в контексте этой книги. Казалось бы, речь не совсем про боевой гипноз: ребенок-дошкольник не будет ведь применять специальные речевые стратегии, чтобы противостоять родительскому прессингу. Но именно на таких вот примерах, эпизодах, историях из детства и строится потом проникновение чужой, враждебной лингвистики или паралингвистики в психику. Иначе все было бы просто: бухгалтер Люда, выдавая расчет, сказала, что у меня мало шансов на лучшую работу. Да плевать, дура она. Но если ее слова ложатся вторым слоем на то, что, скажем, мама или бабушка говорили на тему моей неспособности заработать денег, ситуация осложняется. И дурацкая реплика (в стиле «я ж ничего не имела в виду») только активирует пласт дремлющих негативных установок.
Прелесть ситуации заключается в том, что, отвечая Люде в стиле боевой лингвистики или гипноза, вы разрушаете не только лично ее безыскусную манипуляцию, но и часть этих самых негативных установок из прошлого. Однако об этом позже.
Есть несколько особо важных сфер жизни, агрессия в адрес которых очень хорошо ощутима (и требует адекватного ответа): это 1) дети, 2) близкие люди и собственно отношения, 3) мечты.
«Сладкие» примеры ― в студию!
А пожалуйста: «Ну, что там твои спиногрызы поделывают? А, внучики, вот вы где! Ну привет!»
«― Но мой муж сказал. ― Муж объелся груш! Ты что, собственного мнения не имеешь?»
«Ой, ну что у вас там с Игорем ― любовь-морковь?»
«Ты меня прости, но как ты собираешься с таким-то доходом совершить кругосветное путешествие? Цели должны быть реальные. Давай лучше в Турцию летом съездим. Это хотя бы получится».
Знакомые разговоры? Конечно. Ваши ответы? Что-то вежливо-благожелательное в стиле «Ага...»? Недопустимо!
О том, что нужно вместо этого, а главное, почему и зачем это нужно, и пойдет разговор в последующих главах. Продолжаем наш путь, друзья!
Глава 7
«Наше дело правое»: защитим детей
Из древних времен легенды идут,В которых про злодеяния поют.Беды, проклятья людей Часто калечат наших детей.Кто сам не живет, тот злом изойдет,Но перед этим к тебе он придет: Выплеснуть боли горсть,Излить на ребенка злость —Твоего ребенка...Что делать, как защитить Тех, кем привык дорожить?Как малыша исцелить?Черное слово, как нож, разит.Не бойся, на это найдется ответ, Поможет стереть отпечаток бед!Главное ― ребенку быть сильным давать, Будет ему на порчу-сглаз наплевать. Если будет твой сын львом,Тут и кукушка запоет соловьем.Если сильна, как пантера, дочь,Любой мрак унесется прочь.― Ой, это что, все мальчики ваши? ― любезно улыбнулась старушка, сидящая у окна.
― Да, мои, ― со сдерживаемой гордостью улыбнулась Ольга, рассаживая детей ― младшего на колени, старшего ― на соседнее свободное сиденье. Ей всегда казалось, что это как-то очень круто ― двое сыновей, тем более таких: бойких, светловолосых, похожих друг на друга.
― Ох, жалко-то как маму! Надо было вторую девочку рожать...
Ольга подавилась улыбкой, но старушка смотрела на нее все так же любезно.
― Что значит ― надо было? Кого надо было, того и родили, ― ответила Ольга сухо.
― Ай, что вы мне объясняете-то?! ― старушка со знающим видом махнула рукой. ― Столько с ними хлопот, столько бед, а вырастут ― и носа к тебе не кажут! То ли дело доченька...
― Про «носа не кажут» ― это вы, наверное, на своем опыте, да? ― прищурилась Ольга.
― А то! ― вздохнула старушка.
― Ну, может, надо было к ним как-то иначе относиться? И не в том дело, что у вас сыновья, а в том, что надо было с ними как-то иначе отношения выстраивать? ― отчеканила Ольга.
Старушка схватила воздух ртом и умолкла, поджав губы.
«Да воздастся каждому по вере его», ― подумала про себя Ольга совершенно без евангельского оттенка.
«Ой, а чего он у тебя такой чумазый? Поросенок любит грязь?»
«Мальчик, хватит топать ногами!»
«Он у вас не глупый, он просто ленивый...»
«Ну что это за игры, все в войну да в войну, пусть лучше порисует!»
«Это твоя дочка? Какая беленькая, хорошенькая, ну чисто