— Какая внезапная перемена!

Лорд Эджвер промолчал.

— Какие именно обстоятельства способствовали ей?

— Это мое дело, мосье Пуаро, и я предпочел бы не вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что постепенно я пришел к выводу, что действительно лучше будет разорвать этот, — простите за откровенность, — унизительный союз. Мой второй брак был ошибкой.

— То же самое говорит ваша жена, — тихо произнес Пуаро.

— В самом деле?

В его глазах появился странный блеск, который исчез почти мгновенно.

Он встал, давая понять, что встреча закончена, и, прощаясь, немного оттаял.

— Простите, что я потревожил вас так внезапно. Мне необходимо быть завтра в Париже.

— О, не стоит извинений.

— Спешу на распродажу предметов искусства. Присмотрел там маленькую статуэтку — безукоризненная в своем роде вещь. Возможно, немного macabre[19], но у меня давняя слабость к macabre. Я человек с необычными вкусами.

Снова эта странная улыбка. Я взглянул на книги, стоявшие на ближайшей ко мне полке. Мемуары Казановы, книга о маркизе де Саде, другая — о средневековых пытках.

Я вспомнил, как поежилась Сильвия Уилкинсон, говоря о муже. Она не притворялась. И я задумался над тем, что же представляет из себя Джордж Альфред Сент-Винсент Марш, четвертый барон Эджвер.

Он учтиво простился с нами и тронул рукой звонок. Греческий бог — дворецкий поджидал нас в холле. Закрывая за собой дверь в библиотеку, я оглянулся и едва не вскрикнул.

Учтиво улыбающееся лицо преобразилось. Я увидел оскаленные зубы и глаза, полные злобы и безумной ярости.

Теперь мне стало абсолютно ясно, почему от лорда Эджвера сбежали обе жены. И оставалось только поражаться железному самообладанию этого человека, в течение всей беседы с нами сохранявшего спокойствие!

Когда мы достигли входной двери, распахнулась дверь справа от нее. На пороге появилась девушка, которая непроизвольно отпрянула, увидев нас.

Это было высокое, стройное создание с темными волосами и бледным лицом. Ее глаза, темные и испуганные, на мгновение встретились с моими. Затем она, как тень, скользнула обратно в комнату и затворила за собой дверь.

В следующую секунду мы оказались на улице. Пуаро остановил такси, мы уселись в него и отправились в «Савой».

— Да, Гастингс, — сказал он. — Беседа была совсем не такой, как я ожидал.

— Пожалуй. Какой необычный человек этот лорд Эджвер!

И я рассказал, что увидел, когда закрывал дверь в библиотеку. Слушая меня, Пуаро медленно и понимающе кивал.

— Я считаю, он очень близок к безумию, Гастингс. Не удивлюсь, если окажется, что он — скопище пороков и что под этой ледяной внешностью прячутся весьма жестокие инстинкты.

— Нет ничего странного в том, что от него сбежали обе жены!

— Вот именно.

— Пуаро, а вы заметили девушку, когда мы выходили? Темноволосую, с бледным лицом.

— Заметил, mon ami. Молодая леди показалась мне испуганной и несчастной. Его голос был серьезен.

— Как вы думаете, кто это?

— Да, она выглядела очень испуганной, — медленно сказал я. — Такой дом — мрачное место для молоденькой девушки.

— Вы правы. Однако мы уже приехали, mon ami. Поспешим обрадовать миледи хорошими новостями!

Сильвия была у себя в номере, о чем нам сообщил служащий отеля, в ответ на нашу просьбу позвонивший ей по телефону. Она попросила нас подняться. Мальчик-слуга довел нас до двери.

Отворила ее опрятно одетая пожилая дама в очках и с аккуратно причесанными седыми волосами. Из спальни раздался голос Сильвии, с той самой характерной хрипотцой.

— Это мосье Пуаро, Эллис? Скажи, чтобы он сел. Я только наброшу на себя какие-нибудь лохмотья.

Лохмотьями оказалось прозрачное неглиже, открывавшее больше, чем скрывало. Выйдя к нам, Сильвия нетерпеливо спросила:

— Ну?

— Все в порядке, мадам.

— То есть.., как?

— Лорд Эджвер ничего не имеет против развода.

— Что?

Либо ее изумление было искренним, либо она в самом деле была замечательной актрисой.

— Мосье Пуаро! Вы это сделали! С первого раза! Да вы гений! Но как, как вам это удалось?

— Мадам, я не могу принимать незаслуженные комплименты. Полгода назад ваш муж написал вам, что решил согласиться с вашим требованием.

— О чем вы говорите? Написал мне? Куда?

— Насколько я понимаю, вы в то время находились в Голливуде.

— Но я не получала никакого письма! Должно быть, оно затерялось где-то. О Господи, а я все эти месяцы голову себе ломала, чуть с ума не сошла!

— Лорд Эджвер полагает, что вы хотите выйти замуж за актера.

— Правильно. Так я ему написала. — Она улыбнулась, как довольный ребенок, но тут же встревоженно спросила:

— Вы ведь не сказали ему про герцога?

— Нет-нет, успокойтесь. Я человек осмотрительный. Это было бы ни к чему, правда?

— Конечно! Мой муж ужасно мелочный. Если бы он узнал, что я выхожу за Мертона, он бы решил, что это для меня слишком жирно, и наверняка постарался бы все испортить. Актер — другое дело. И все равно я удивлена. Очень. А ты, Эллис?

Пока Сильвия разговаривала с Пуаро, ее горничная то исчезала в спальне, то вновь появлялась, собирая разбросанную по стульям одежду. Я думал, что она не прислушивается к беседе, но оказалось, она совершенно в курсе событий.

— Я тоже, миледи. Похоже, лорд Эджвер сильно переменился с тех пор, как мы его знали, — презрительно сказала горничная.

— Похоже, что да.

— Вы не можете понять этой перемены? Она удивляет вас?

— Да, конечно. Но, по крайней мере, мне теперь не надо волноваться. Какая разница, почему он передумал, если он наконец-то передумал?

— Это может не интересовать вас, мадам, но интересует меня.

Сильвия не обратила на слова Пуаро никакого внимания.

— Главное, я теперь свободна!

— Еще нет, мадам.

Она нетерпеливо взглянула на него.

— Ну, буду свободна. Какая разница?

Но Пуаро, судя по выражению его лица, полагал, что разница есть.

— Герцог сейчас в Париже, — сказала Сильвия. — Я должна немедленно дать ему телеграмму. Представляю, что будет с его мамашей!

Пуаро встал.

— Рад, мадам, что все получилось, как вы хотели.

— До свидания, мосье Пуаро, и огромное вам спасибо.

— Я ничего не сделал.

— А кто принес мне хорошие вести? Я ужасно вам благодарна. Правда.

— Вот так! — сказал мне Пуаро, когда мы вышли из номера. — Никого не видит, кроме себя. Ей даже не любопытно, почему письмо лорда Эджвера до нее не дошло! Вы сами видели, Гастингс, как у нее развито деловое чутье. Но интеллекта — ноль! Что ж, Господь Бог не даст всего разом.

— Разве что Эркюлю Пуаро… — ввернул я.

— Веселитесь, мой друг, веселитесь, — невозмутимо отозвался Пуаро, — а я, пока мы будем идти по набережной, приведу в порядок свои мысли.

Я скромно молчал, предоставив оракулу возможность заговорить первым.

— Это письмо, — вновь начал он, когда мы прошли вдоль реки некоторое расстояние, — оно меня интригует. У этой проблемы есть четыре разгадки, мой друг.

— Четыре?

— Да. Первая: письмо пропало на почте. Это в самом деле случается. Но нечасто. Совсем нечасто! Если бы на нем был неверный адрес, оно бы уже давно вернулось к лорду Эджверу. Нет, я не склонен верить такой разгадке, хотя и она может быть верной.

Разгадка вторая. Наша красавица лжет,