— Вот этот смешной человек
— Эркюль Пуаро?
— Вот этот смешной человек.
— Боже, а ему-то что здесь надо?
Его мать засмеялась.
— Я вижу, мой милый, ты взволнован. Почему это мужчины так увлекаются детективами. Я лично ненавижу детективные романы и никогда их не читаю. Но мсье Пуаро здесь просто отдыхает. В свое время он много заработал и теперь наслаждается жизнью.
— И первым делом подцепил самую хорошенькую девушку в Асуане.
Миссис Аллертон склонила голову, наблюдая за Пуаро и его спутницей. Девушка шла легко и непринужденно.
— Действительно, хороша.
— Миссис Аллертон украдкой взглянула на сына.
Как ни странно намек попал в цель.
— Хороша и более того, жаль только, что у нее такое кислое выражение лица.
— Может быть, это только выражение лица.
— Стерва, должно быть. Но хороша.
В это время предмет их обсуждения спокойно шествовал рядом с Эркюлем Пуаро. Розали Оттерборн играла ручкой зонтика и, действительно, выражение ее лица точно соответствовало определению Тима — оно было кислым и упрямым. Она сдвинула брови и печально опустила углы губ.
Они вышли за ворота и пошли в тенистый городской парк. Пуаро весело и беззаботно разговаривал с девушкой, подтрунивая над нею. Он был одет в тщательно отутюженный белый шелковый костюм, в панаму и помахивал легкой резной тросточкой с янтарной ручкой.
— Я очарован, — говорил он, — эти горы, солнце и лодочки на реке. Да, жизнь прекрасна.
Он помолчал и вдруг обратился в ней.
— Вы не согласны со мной, мадемуазель?
— Не знаю, — просто сказала Розали.
— По-моему, Асуан довольно унылый город. В гостинице почти пусто. А те, кто есть, все столетние старики, — она замолчала, закусив губу.
— Что ж, — сказал Пуаро с лукавой искрой в глазах, — вы правы, я уже одной ногой в могиле.
— Я совсем не о вас. Простите, это вышло так грубо, — извинялась девушка.
— Ничего, ничего. Вполне понятно, вам нужны люди вашего возраста. Но тут есть один молодой человек.
— Который все время не отходит от своей матери? Мне очень нравится мать, но сын производит впечатление человека высокомерного и тщеславного.
— А я? Вы не находите меня высокомерным и тщеславным?
— Нет, не нахожу.
Ей явно не было до него никакого дела, но это ничуть не беспокоило Пуаро. Он самодовольно объявил:
— Мои друзья считают меня человеком в высшей степени тщеславным.
— Ну что же, — ответила Розали рассеянно, — у них, вероятно, есть для этого основания. К сожалению, меня преступления нисколько не интересуют.
— Счастлив узнать, — торжественно объявил Пуаро, — что у вас на совести нет никакой вины.
На секунду ее угрюмое лицо оживилось, — она взглянула на Пуаро вопросительно. Он, казалось, не заметил вопроса и продолжал:
— Ваша матушка не выходила к завтраку сегодня. Надеюсь, она не больна?
— Ей просто не нравится здесь, — отвечала Розали неохотно, — скорей бы уехать!
— Вы едете в Вади-Хальфа и во второй Катаракт?
— Да.
— Значит, мы едем вместе.
Они вышли из тенистого сада на пыльный берег реки. Зашли в магазин за пленкой для фотокамеры. (Это было целью прогулки.) И подошли к пристани. Огромный теплоход только-только причалил. Пуаро и Розали с интересом разглядывали вновь прибывших.
— Смотрите, сколько народу! — заметил Пуаро. Она обернулась к Тиму Аллертону, присоединившемуся к ним. Он тяжело дышал, как будто очень спешил.
— Обычные туристы, — заметил Тим, указывая на спускающуюся по трапу толпу.
— По-моему, на сей раз более мерзкие, чем всегда, — возразила Розали.
Все трое смотрели на вновь прибывших с высокомерием, с каким старожилы относятся к новичкам.
— Привет, — неожиданно оживился Тим.
— Будь я проклят, если это не Линнет Риджуэй.
Пуаро никак не прореагировал на это замечание. Розали же с любопытством спросила:
— Где? Вот эта в белом?
— Да, и с ней высокий парень. Они спускаются на берег. Видимо, это и есть новоиспеченный супруг. Как же его фамилия?
— Дойль, — сказала Розали, — Симон Дойль. Об этом писали все газеты. Она купается в деньгах, да?
— Всего-навсего одна из самых богатых невест в Англии, — шутливо ответил Тим.
Они замолчали. Пуаро внимательно всматривался в девушку, о которой говорили его спутники.
— Красавица, — пробормотал он.
— Почему это некоторым дано все на свете, — горько сказала Розали.
Она следила за девушкой в белом, спускающейся по сходням, и на лице ее появилось выражение безотчетной зависти и злобы.
Линнет Дойль держалась так изящно и непринужденно, будто вышла на сцену, словно была знаменитой актрисой. Богатая и прекрасная светская дама во время медового месяца. С легкой улыбкой она обернулась к высокому мужчине, сопровождавшему ее, и что-то проговорила. Он ответил ей, и звук его голоса показался Пуаро знакомым. Глаза Пуаро загорелись, а брови сдвинулись. Молодая пара прошла мимо. Он услышал, как Симон Дойль сказал жене:
— Все уладится, голубка. Не волнуйся, дорогая.
Он смотрел на нее покорно и восторженно. Пуаро задумчиво всматривался в это загорелое лицо с синими глазами и простоватой мальчишеской улыбкой.
— Повезло черту, — заметил Тим, прерывая молчание, — такие деньги без аденоидов и плоскостопия в придачу.
— Они так безбожно счастливы, — сказала Розали, не скрывая зависти, и вдруг добавила так тихо, что Тим не услышал:
— Это несправедливо.
Пуаро в этот момент сосредоточенно думал о чем-то своем, он недоуменно хмурился, но последняя фраза Розали отвлекла его, и он быстро взглянул на нее.
— Мне нужно купить кое-что для мамы, — сказал Тим, приподнял шляпу и удалился.
Пуаро и Розали медленно направились к отелю.
— Так вы считаете это несправедливым, мадемуазель? — вкрадчиво произнес Пуаро.
Она сердито вспыхнула.
— Не понимаю, о чем вы.
— Я только повторил ваши слова, да, да, это ваши слова.
Розали пожала плечами.
— У нее всего слишком много. Деньги, красота, фигура и…
Она остановилась, и Пуаро договорил за нее.
— И любовь, не так ли? Любовь? Но откуда нам знать, может быть, он женился ради денег.
— А разве вы не заметили, как он на нее смотрит?
— Разумеется, мадемуазель. Я заметил все, что можно было заметить. Но кроме того, нечто такое, чего вам заметить не удалось.
— А чего я не заметила?
— Я увидел, — торжественно начал Пуаро, — темные круги под глазами девушки и пальцы, сжимающие ручку зонтика с такой силой, что костяшки пальцев побелели…
Розали смотрела на него не понимая.
— Вы хотите сказать?..
— Я хочу сказать — эта леди богата, красива, любима, и все-таки в ее жизни не все в порядке. Я знаю и еще кое-что.
— Ну!
— Я уверен — этот голос я уже слышал когда-то. Голос мсье Дойля, но где, когда — никак не могу вспомнить.
Они подошли к отелю.
— Надо разыскать маму, — сказала Розали и вошла в прохладный полутемный вестибюль.
Пуаро прошел на балкон, с которого был виден Нил. Здесь стояли маленькие столики, накрытые к чаю, но было еще слишком рано. Он постоял несколько минут, любуясь рекой, а затем направился в сад. Под горячим солнцем несколько человек играли в теннис. Он прошел мимо и очутился на крутой извилистой тропинке. Здесь-то