— Может, на дорогу стоит смотреть почаще? — не выдерживает Виктория. Призрак улыбки скользит в уголках губ. Или только так кажется?
— Я смотрю. Но иногда нужно переводить взгляд, давая глазам отдохнуть. Иначе всё перед глазами сливается. Чёртова непогода. Тащимся как черепахи…
— А ты сам куда направляешься?
— К родным, давно не бывал у них.
— Вот и я к родным.
— Я бы не отпустил свою жену одну в такую погоду, — хмурится Влад от внезапного желания обматерить хотя бы про себя мужа Виктории.
— А его никто и не спрашивал, — усмехается Виктория, но так невесело, что сразу становится понятно. В семье разлад.
Некоторое время они едут в тишине, каждый из них погружён в свои мысли. Машина ползёт еле-еле. Метель всё усиливается, и даже внедорожнику скоро становится тяжело справляться с заносами и перемётами.
— Как бы не застрять. Впереди особенно узкий участок дороги и поворот. Всегда там переметает.
— Хорошо знаешь эти места?
— Да, знаю… Потому и беспокоюсь.
— Может, обойдётся?
— Может…
Не обошлось. Машина забуксовала на дороге переметенной настолько, что казалось, будто авто въехало в сугроб. Мотор надсадно урчал, из-под колёс вырывались клочья снега, но всё бесполезно. Машина глубже увязала в снегу — и только.
— Приехали, твою мать, — ругнулся Влад, — я выйду, посмотрю, что можно будет сделать.
А вот ничего нельзя было сделать — стало понятно, едва выбрался из автомобиля и утоп в сугробе. Походил вокруг, пытаясь откопать — сильный ветер швыряет комья снега обратно в лицо и разметает, возвращая на прежнее место.
— Похоже, мы тут надолго.
Влад стряхнул налипший с шапки снег.
— Подвёз, называется. Извини, надо было, наверное, там оставаться. На АЗС. В тепле и при цивилизации. А сейчас мы застряли посередине трассы…
— Подождём, пока буран уляжется?
— Ага, уляжется он. Как же. Мы тут дополнительный снегозадержатель. Заметёт по самое не хочу.
— И что ты предлагаешь? Идти всё равно некуда. Надо ждать спецтехнику. Может, позвонить спасателям?
Влад посмотрела на дисплей телефона — сигнал отсутствует.
— Не получится. Надо выбираться.
— Куда? — изумилась Виктория, — там всё белым-бело.
— Я знаю эти места. Тут, за поворотом недалеко в лесу сторожка есть. Там будет проще переждать непогоду. А здесь только бензин зря сожжём.
— Ты с ума сошёл. Я никуда не пойду.
— А есть еще варианты? Неизвестно, сколько времени будет буранить. И, судя по всему, буран только усиливается. Нас заметёт в два счёта.
— Нет, — отрицательно качает головой Вика.
— Хорошо, посидим с часик, посмотрим, может успокоится.
Не успокоилось ни черта. Наоборот, только хуже стало…
— Вика, надо выбираться.
— Да ты с ума сошёл, заблудимся в таком буране в два счёта.
Упрямая. Губы поджала и глаза сверкают. Боится? Разумеется. Человек слаб перед лицом стихии. Но Влад-то уверен, что там, в этом лесном домике переждать буран будет проще.
— Я пойду. Если хочешь — оставайся и жги бензин. А я все же пойду. Я там не раз бывал со своим приятелем…
Влад хватается за ручку и открывает дверь. Буран сразу же заносит вихрь снега.
— Смотри, сколько намело. Нас здесь заблокирует. И всё.
Серые глаза Вики беспомощно мечутся между открытым проёмом с беснующимся безумием и лицом Влада.
— Не бойся. Всё будет хорошо, обещаю.
Всё будет хорошо. Обещаю.
И я повелась на его уверенный голос. Послушно натянула мужскую шапку и замотала шею колючим шарфом, слабо пахнущим его парфюмом. Сам Влад вооружился лопатой и монтировкой и повёл меня за собой.
— Здесь недалеко, — едва разобрала я сквозь завывания бурана. Снег комьями летел в лицо, ветер сразу же забрался под широкий низ шубы и взобрался по ногам, одетым лишь в лёгкие чулки. Мы едва прошли метров двести, а меня уже трясет от холода. И больше всего хочется вернуться в тёплый салон автомобиля. Плевать, если занесет по самую крышу, если придётся просидеть в нем целую ночь или даже больше… Там тепло и светло. А здесь непроглядная темень, местами ноги утопают по колено в переметах. Влад крепко держит за руку и упорно тянет за собой. Не знаю, сколько проходит времени. Кажется, что уже довольно много, но мы будто стоим на месте… А потом вдруг перед нами словно из ниоткуда вырастают деревянные стены домика. Влад в два счёта сбивает монтировкой замок и откидывает снег, заводит меня внутрь. Темнота сразу обрушивается сверху. Влад открывает ещё одну дверь. Но сначала тянется за каким-то предметом. Сознание отмечает, что он обметает с шубы снег, и только потом пропускает вперёд.
Мои пальцы даже в перчатках окоченели и почти не двигаются. Влад дышит на свои руки и шагает по пространству домика, подсвечивая себе экраном мобильного телефона. Не знаю, зачем я вообще согласилась тащиться с ним сюда. Здесь холодно, жутко холодно и темно. Меня бьёт крупный озноб и ведёт. Я не в силах стоять на ногах. Влад успевает подхватить меня и сажает на какой-то стул, прислоняя спиной к стене.
— Потерпи немного, сейчас найду лампу и свет зажгу.
Через несколько мгновений и вправду зажигает свет — старая керосиновая лампа рассеивает тьму, стоя на столе. Я прикрываю глаза, зуб на зуб не попадает. А Влад все мечется, топает, ходит туда-сюда, шумит чем-то.
— Сейчас станет теплее. Я буржуйку затопил. Она быстро нагреет воздух.
Не знаю. Мне кажется, что ничто не способно согреть эту ледяную избушку.
— Сядь поближе.
Он тянет меня, заставляет подняться. А мне хочется, чтобы меня просто оставили в покое. Но от небольшой железной печки и на самом деле тянет живительным теплом. И я тянусь к нему. Влад что-то рассказывает, про какого-то то ли дядьку, то ли просто знакомого, которому и принадлежит этот домик. Нахваливает, мол, какой запасливый мужик — и дрова лежат в веранде стопкой под самый потолок, и вода всегда во флягах обновляется… Его голос баюкает меня. И я едва носом не клюю, отогреваясь понемногу. Глаза закрыты… Влад тянет мою ногу на себя и стаскивает сапог, а потом ныряет руками под платье, снимая чулок. Я дёргаюсь на месте, мгновенно просыпаясь.
— Успокойся, успокойся… У тебя же ноги совсем ледяные. Нужно погреть и растереть их.
Влад сидит на корточках передо мной и удерживает ступню горячими ладонями. Я согласно киваю. И едва не взвываю от неприятных колющих ощущений, как только его пальцы начинают растирать кожу.
— Больно, — шиплю я.
— Потерпи, — горячие пальцы поднимаются всё выше и растирают кожу. Иногда из моих губ вырывается стон боли. Но в целом потихоньку тепло и чувствительность возвращается.
— Спасибо.
Я тянусь за чулками.
— Ты что, они же мокрые насквозь.
— И что ты предлагаешь?
— Сейчас вода нагреется, ноги попаришь. А потом ляжешь на кровать.
Я смеюсь.
— Ты как будто моя покойная бабушка.
Влад насупился. Брови едва сошлись на переносице, тёмные глаза обиженно