Я знала, что у нее на уме.
«Есть предположения, о чем он? — поинтересовалась она не совсем своим голосом. — Имею в виду фильм».
«Очередная дурацкая мелодрама, полагаю, — ответил отец не поворачиваясь. — Я не потрудился спросить».
«Известные актеры?»
«Никто из тех, кого я знаю, — сказал отец. — Агент трещал о ком-то по фамилии Уиверн, но мне это ничего не говорит».
«Филлис Уиверн? — Даффи пришла в возбуждение. — Не Филлис Уиверн?»
«Да, точно, — отец просветлел, но не надолго. — Филлис. Имя было знакомое. Так зовут председательницу Гемпширского филателистического общества. Только она Филлис Брамбл, — добавил он, — не Уиверн».
«Но Филлис Уиверн — величайшая кинозвезда в мире! — изумленно произнесла Фели. — В галактике!»
«Во вселенной, — торжественно добавила Даффи. — „Дочь сердитого сторожа“ — она играла Минну Килгор, помнишь? „Анна из степей“… „Любовь и кровь“… „Облаченная для смерти“… „Лето тайны“… Она должна была играть Скарлетт О’Хара в „Унесенных ветром“, но подавилась персиковой косточкой перед пробами и не могла говорить».
Даффи была в курсе всех последних киносплетен, поскольку пролистывала журналы в газетном киоске Бишоп-Лейси.
«Она приезжает в Букшоу? — уточнила Фели. — Филлис Уиверн?»
Отец изобразил подобие пожатия плечами и продолжил мрачно смотреть в окно.
Я поспешила вниз по восточной лестнице. Столовая была погружена во мрак. Когда я вошла в кухню, Даффи и Фели подняли кислые взгляды от лоханок с кашей.
— О, вот и ты, дорогуша, — сказала миссис Мюллет. — Мы только что говорили о том, что надо отправить поисковую партию, чтобы узнать, жива ли ты. Давай-ка поторопись. Эти киношники будут здесь, не успеешь и глазом моргнуть.
Я проглотила завтрак не жуя (комковатую кашу и подгоревший тост с лимонным йогуртом) и собиралась сбежать, когда кухонная дверь открылась и вместе с порывом холодного свежего воздуха появился Доггер.
— Доброе утро, Доггер, — сказала я. — Будем сегодня выбирать дерево?
Сколько я себя помнила, по традиции за неделю до Рождества сестры и я вместе с Доггером отправлялись в лес в восточной части Букшоу, где серьезно изучали деревья, оценивая каждое по высоте, форме, густоте и общему виду, перед тем как наконец выбрать победителя.
На следующее утро, словно по волшебству, избранное дерево появлялось в гостиной, прочно зафиксированное в ведерке для угля и предоставленное нашим заботам. Мы все, за исключением отца, проводили день в ворохе древней мишуры, серебряных и золотых гирлянд, разноцветных стеклянных шаров и маленьких ангелочков, трубящих в картонные трубы, растягивая как можно дольше выполнение наших маленьких поручений до тех пор, пока, к нашему сожалению, дело не было сделано.
Поскольку это единственный день в году, когда мои сестрицы ведут себя по отношению ко мне чуть менее мерзко, чем обычно, я нетерпеливо жду его с едва сдерживаемым волнением. Один-единственный день — или, по крайней мере, несколько часов — мы будем вести себя друг с другом аккуратно-вежливо, поддразнивая и шутя, иногда даже смеясь вместе, как будто мы бедная, но жизнерадостная семья из романов Диккенса.
Я уже улыбалась в предвкушении.
— Боюсь, нет, мисс Флавия, — сказал Доггер. — Полковник распорядился оставить дом как есть. Таковы пожелания людей из съемочной группы.
— О, к черту съемочную группу! — воскликнула я, вероятно, слишком громко. — Они не могут помешать нам отпраздновать Рождество.
Но по печальному выражению лица Доггера я тут же поняла, что могут.
— Я поставлю маленькое деревце в оранжерее, — сказал он. — В холодном воздухе оно простоит дольше.
— Но это будет не то же самое! — запротестовала я.
— Будет, — признал Доггер, — но мы сделаем, что можем.
Не успела я придумать ответ, как в кухню вошел отец, сердито глядя на нас, как будто он управляющий банком, а мы предатели-вкладчики, как-то ухитрившиеся проникнуть сквозь преграды до открытия банка.
Мы сидели, опустив глаза, пока он не открыл «Лондонского филателиста» и не приступил к намазыванию тоста бледным маргарином.
— Хороший снежок выпал ночью, — жизнерадостно заметила миссис Мюллет, но по ее обеспокоенному взгляду в сторону окна я поняла, что она неискренна. Если ветер продолжит дуть с такой силой, когда она закончит работу, ей придется пробираться домой сквозь сугробы.
Конечно, если погода будет очень сурова, отец велит Доггеру вызвать Кларенса Мунди с его такси, но с таким сильным встречным ветром никогда не знаешь, сможет ли Кларенс проехать по глубоким сугробам, которые неизбежно образовались между зазорами в изгородях. Как всем нам известно, иногда до Букшоу можно добраться только пешком.
Когда Харриет была жива, пользовались санями с колокольчиками и одеялами — на самом деле сани до сих пор стоят в темном углу в гараже, позади «роллс-ройса фантом II», принадлежавшего Харриет, то и другое было памятником покойной хозяйке. Увы, лошадей давно не было: их продали с аукциона после ее смерти.
В отдалении что-то загромыхало.
— Послушайте! — сказала я. — Что это было?
— Ветер, — ответила Даффи. — Ты будешь последний тост, или я его съем?
Я схватила ломтик хлеба и проглотила его всухомятку, выбегая в вестибюль.
2
Порыв холодного ветра швырнул мне в лицо шквал снежных хлопьев, когда я с трудом открыла тяжелую входную дверь. Я обхватила себя руками, дрожа, и выглянула наружу, в зиму.
В первом свете дня окрестности казались черно-белой фотографией — обширные пространства заснеженных лугов с чернильно-черными силуэтами нагих безлиственных каштанов, окаймляющих подъездную аллею. Там и тут на лужайках к земле приникли кусты под снежными шапками, как будто сгибаясь под тяжелой ношей.
Из-за валившего снега Малфордские ворота было не разглядеть, но там что-то двигалось.
Я стерла растаявшую влагу с глаз и снова всмотрелась.
Да! В поле зрения появилась маленькая цветная точка, потом еще одна! Впереди катил огромный мебельный фургон, его алый цвет становился все ярче по мере того, как он приближался ко мне сквозь падающий снег. Следом за ним громыхали фургоны поменьше, словно процессия заводных слонов… Два… три… четыре… пять… Нет, шесть!
Когда мебельный фургон совершил последний медленный неуклюжий поворот и въехал во двор, я смогла прочитать надпись на его боку. «Илиум филмс», — гласили большие, объемно нарисованные кремовые и желтые буквы.
Грузовики поменьше имели такие же надписи и выглядели впечатляюще, окружив «вожака».
Дверь фургона распахнулась, и вниз спустился массивный мужчина с песочного цвета волосами. Он был одет в комбинезон, на голове плоская шапка, шея закутана красным платком.
Когда он побрел по снегу по направлению ко мне, я внезапно поняла, что рядом стоит Доггер.
— Так это правда, — сказал человек, морщась от ветра.
Недоверчиво качая головой, он приблизился к Доггеру и протянул покрасневшую мясистую ладонь.
— Макналти, — представился он. — «Илиум филмс». Транспортный отдел. Мастер на все руки и старший над всеми.
Доггер пожал его огромную руку, но ничего не ответил.
— Надо отвезти весь этот цирк за дом, подальше от северного ветра. Генератор Фреда начинает буянить, когда становится слишком холодно. За ним нужно ухаживать, за генератором Фреда. Как тебя зовут, крошка? — внезапно спросил