Читать «Ведьма Дивнозёрья»

Тайкину бабушку за глаза называли ведьмой. А в лицо, конечно, Таисией Семеновной. Здоровались, улыбались, приносили гостинцы, но, выходя за калитку, все равно трижды сплевывали через левое плечо. Ведь если ведьма беду отводить умеет, значит, и удачу может отвадить.

Тайка сперва обижалась и ябедничала. Мол, ты что, ба, не видишь, как люди плюются и фигу в кармане прячут? Не надо им помогать!

Но та гладила внучку по густым черным волосам, будто маленькую (а ведь Тайке зимой уже шестнадцать стукнуло), и качала головой:

— Если не мы, то кто? У нас в Дивнозёрье места заповедные, но опасные. А люди не злые, просто страшно им.

Тайка вздыхала, но не спорила. Она и сама знала: слишком уж близко сошлись в их деревне мир потусторонний и проявленный. В озерах по ночам плескались мавки-хохотушки; молодой, а потому еще шальной леший дурачился в лесу (особенно любил превращаться в выпь и пугать дачников); кикиморы воровали из сада спелые яблоки, по ночам расшалившиеся домовые путали детям волосы, а у деда Федора каждую весну в подвале откапывался упырь.

К счастью, от любой напасти у бабки Таисьи находились оберег и верное слово.

— Если я перестану помогать, представь, что будет с Дивнозёрьем?

И Тайка, содрогаясь, представляла: ничегошеньки не останется от заповедных мест. Уйдут люди, опустеют дома, сады зарастут крапивой, зеленая ряска затянет гладь озер, заболотится лес… Потому что жить бок о бок с нечистью — это вам не шутки. Тут правила знать надо!

Ближайший ход в иные земли находился недалеко от Тайкиного дома: прямо за гаражами, у оврага. Взрослые обходили это место стороной (особенно ночью) и запрещали детям играть у гаражей. Но те все равно играли. Тайка там сама все детство провела с друзьями.

Со свечой и зеркалом они вызывали фею, чтобы та исполнила три желания (маленькая негодяйка ни разу не явилась, но в кустах постоянно кто-то хихикал); искали следы оборотня (и нашли!); ставили ловушку на коловершу (существо, похожее на помесь совы с кошкой, откупилось от детей леденцами, а Тайке потом влетело от бабки, мол, зачем напугали Пушка, у него и так от нервов перья из хвоста лезут); в сумерках с визгом прятались от бабая — страшного кривобокого старика с суковатой палкой… иногда, впрочем, это был не бабай, а дед Федор — тот самый, что приглянулся упырю.

Родители беспокоились зря: нечисть, водившаяся в Дивнозёрье, была не опаснее машин, несущихся по трассе, или незнакомца, предлагающего конфетку. Будешь думать головой, и ничего плохого с тобой не случится, — так считала Тайка. Взрослые же просто забыли, как сами в детстве бегали к оврагу, мечтая хоть одним глазком заглянуть в чудесный край. А ход, между прочим, вел оттуда, а не туда. Так что никому из живущих в Дивнозёрье увидеть иные земли не удалось.

Кроме Тайкиной бабушки. Она мечтательно улыбалась всякий раз, вспоминая тот случай:

— В твоих годках я как раз была. Тогда-то и начали к нам захаживать дивьи люди. Ох, и переполох поднялся. Говорят, аж до самой столицы слух дошел. Приезжали и репортеры, и ученые какие-то, и даже эти… которые инопланетян ищут. Потом шумиха улеглась, а дивьи люди остались.

Тайка не раз слышала, как однажды на пустыре у оврага, где еще не было никаких гаражей, ее бабушка повстречала дивьего мальчика. (Вообще, это скорее был дивий юноша, но Тайке было привычнее называть его мальчиком. Ну а что? Не девочкой же!)

Ей сложно было представить, как выглядела бабушка в молодости, поэтому Тайка часто воображала на ее месте себя: не зря же они тезки. И все говорили: похожи как две капли воды.

А увидеть мальчика из дивьего народа Тайка тоже была бы не прочь! Как и послушать еще раз бабушкин рассказ…

Парнишка едва доставал ей до плеча. Смешной: курносый, веснушчатый, в зеленой курточке и с острыми ушами, торчащими из-под шапки. По виду — Тайкин ровесник, но кто знает этих дивьих? Может, это только на вид ему лет шестнадцать, а на самом деле шесть сотен?

Сжав зубы, он обрывал лозы дикого винограда, обвившие одинокий вяз, и, кажется, чуть не плакал. Ладони были содраны в кровь.

— Ты что, потерялся? — Тайка подошла ближе.

— Нет, конечно! — Парнишка выпустил лозу, шмыгнул носом и одернул курточку. — Я ищу вязовое дупло. Ты не видела?

— Не-а, — она осторожно заглянула ему за спину, чтобы убедиться, что у парнишки нет хвоста (мало ли, вдруг бесенок?); хвоста, к счастью, не было. — Я знаю дуб с дуплом и еще расколотую сосну у озера.

Мальчишка уселся прямо на землю, скрестив ноги.

— Ох, меня мать заругает…

— За что? — Тайка присела рядом на корточки.

— Так я ушел без спросу и никому не сказал, — он почесал за ухом и вздохнул. — Ход открылся, я и впрыгнул. Кто же знал, что у вас тут даже завалящего вязового дупла нет? Как вы вообще ходите?

— Э-э-э… Ногами.

— Скукота!

— А вот и нет, — надула губы Тайка. — Знаешь, сколько у нас всего интересного?! Можно пойти в лес за орехами. Или искупаться. Или развести костер и испечь картошку. А Федька нам на гитаре сыграет, если попросим. Про желтую подлодку.

Глаза у дивьего мальчика загорелись.

— Ух ты! Но мне ж никто не поверит… если только… А подаришь мне что-нибудь на память?

Тайка достала из кармана медный пятак, дыхнула на него и протерла рукавом.

— Вот, держи. Счастливый! Я с ним алгебру на пять написала.

Они провели вместе целый день. Купались, загорали, лопали орехи и ягоды, кидали дворовому Шарику палку, жарили на палочках хлеб, смотрели на звезды и пели песни. Потом Федька ушел, и они остались одни. Тайке казалось, что она знала этого дивьего мальчика всю жизнь. Вот только имя подзабыла. Он-то еще на пустыре представился, но из головы вылетело, а переспрашивать было как-то неловко…

Впрочем, им и без того было чем заняться: болтать о пустяках, держаться за руки, смотреть на звезды… Тайке хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Ох, молодость — самое прекрасное время, чтобы делать глупости и ни о чем потом не жалеть.

— Эй, а пятак твой и впрямь счастливый. — Тихий шепот разбудил задремавшую Тайку уже на рассвете. — Я нашел вязовое дупло тут неподалеку!

— Значит, уходишь?

Ее голос дрогнул от обиды. Вот и все, кончилась сказка.

— А хочешь, пойдем со мной? — Глаза дивьего мальчика вспыхнули изумрудным огнем в предрассветных сумерках.

— Вот просто возьмем и пойдем?

— Ага! Будешь моей невестой?

Сердце забилось так часто, что Тайке пришлось приложить руку к груди.

— Л-ладно… А как я потом попаду обратно?

Порыв ветра сбросил к ее ногам пару сосновых шишек. Где-то вдалеке прокричала выпь (или опять леший?). А мальчик