— Это так грустно, — произносит Софи; они подходят к стоянке такси. — Вы дружили?
Джина собирается ответить, но передумывает. О мертвых только хорошее.
Она качает головой.
Открывает заднюю дверцу такси, держится за нее.
— Вот мы и на месте.
— Слушай, давай я с тобой поеду? Довезу тебя до дому и обратно?
— Нет, Софи, не надо, ты золото. Спасибо. Завтра позвоню.
Джина садится в такси, машет Софи.
— Доланстаун, — говорит она водителю, затем называет полный адрес.
Машина отъезжает от стоянки, разворачивается обратно в сторону Дейм-стрит. Пытаясь избежать общения с таксистом — надежда на успех не большая, но все-таки имеется, Джина достает мобильник и начинает строчить эсэмэски. Она переносит ланч с Бет, подтверждает получение сообщения от Пи-Джея, замирает — большой палец застыл на полпути, — смотрит на экран, думает: позвонить Ивон или приехать прямо к Катерине?
Выглядывает в окно.
Что нового скажет ей Ивон по телефону?
— Неплохой вечерок.
Теперь вы понимаете?
Джина отворачивается от окна, смотрит в зеркало заднего вида, встречается взглядом с таксистом.
— Ага, — отвечает она, отводит взгляд,
На большее пусть не рассчитывает.
— Хорошо погуляла?
Боже милосердный!
— Хм…
Вот так всегда у нее с таксистами, особенно в темное время суток. Спрашивается, чего они ждут? Думают, она сейчас заявит: «Да, приятель, все круто, я такая, блин, вообще без тормозов, давай, паркуйся где хочешь, оторвемся по-человечески»?
— Город слегка забит.
— Хм…
Он перестраивается и на несколько секунд замолкает, потом опять за свое:
— В новостях премьера показывали, снова обмишулился мужик.
Ну ладно, ладно. Что, если она не права? Что, если тут дело не в притягательном для таксистов сочетании молодости, одиночества, короткой юбки и легкого подпития? Что, если ему просто скучно и он пытается поговорить?
Не вопрос. Но только не сегодня.
— Если вы не против, — говорит Джина, — я предпочла бы помолчать.
— А, — произносит таксист.
Вышло слегка надменно? Джина уставилась ему в затылок:
— Спасибо.
— Нет-нет, — говорит таксист, — вы это правильно говорите, мисс, правильно. — Конечно, на этом он не останавливается; секунду терпит, потом добавляет: — Без проблем. Вообще без проблем. И без обид. Желание клиента для меня — закон. Я всегда это повторяю, всегда так делаю и поэтому уже двадцать лет держусь на плаву. И никто не жалуется.
Пытаясь заткнуться, он наклоняется, включает приемник. Колонки установлены прямо за Джиной — так и оглохнуть недолго. Звучит какая-то жуткая попсня из восьмидесятых — уже и не припомнить, что это, — приторный такой рокешник, легкий до невозможности.
Так что там сказал премьер? Внезапно ее охватывает любопытство.
Но уже через секунду все возвращается: племянник, сестра…
Всю юность Джина только и слышала: Ноэль то, Ноэль это. Он вечно попадал в передряги и вечно терзал материнское сердце. Катерина растила его одна (не без финансовой поддержки брата) и просто из штанов выпрыгивала. Но паренек оказался бедовым: он рос очень крупным, гиперактивным, непослушным ребенком. Настолько непослушным, что к подростковому возрасту окончательно отбился от рук. Он вляпался во все виды дерьма: угонял автомобили, воровал в магазинах, хулиганил. Не обошлось, конечно, и без наркотиков.
Шли годы — Катерина с каждым днем выглядела все утомленнее. Когда они встречались, она из кожи вон лезла, стараясь избегать этой темы. А поскольку Джина и сама в те дни была прилично занята — сначала защитой диплома по программированию, потом устройством на работу, — она почти не видела Ноэля и мало что о нем слышала. Зато в последнее время его имя замелькало в прессе; совсем недавно она прочитала статью в «Санди уорлд» про колоссальные доходы от DVD-пиратства.
Джина прикусывает нижнюю губу, поднимает глаза, оглядывается. Слева проплывает собор Святого Патрика, справа — новый жилой комплекс.
Она не знает, что и думать. Хотя чего тут думать? Если в Дублине человека застреливают в пабе, это означает лишь одно, разве не так?
Как бы в подтверждение ее мыслей песня обрывается, начинается выпуск новостей.
— В Дублине одиннадцать. Последние новости этого часа, — объявляет диктор голосом пятнадцатилетнего подростка, только что хлебнувшего четверной эспрессо. — Мужчина в возрасте около двадцати пяти лет был застрелен в пабе на юге города. Это случилось сегодня немногим ранее девяти часов вечера. Свидетели утверждают, что киллер произвел по жертве три выстрела в упор и скрылся на мотоцикле. Очевидно, мы имеем дело с очередной бандитской разборкой… Предполагается, что убитый, имя которого до сих пор не раскрывается, был известен полиции.
Боже мой! Несчастная Катерина.
Джина ерзает: дальше слушать не хочется. Вот бы он выключил радио или сделал потише — но не буди лиха. Ни к чему это. Они уже свернули на Кей-Си-Ар[11] и заметно прибавили газу. Теперь уж чего разбираться? Теперь нужно тренировать выдержку и самообладание — они понадобятся ей у Катерины.
После новостей спорта, прогноза погоды и рекламной паузы в эфир возвращается музыка — все те же восьмидесятые, на этот раз чуть менее противные.
Через несколько минут такси сворачивает к дому Катерины — в небольшой переулок с полукругом смежных домов с отдельными входами, построенных еще в пятидесятые. Меньше чем в полумиле отсюда — дом, где родились и выросли Джина, сестры и Ноэль. Джина редко сюда наведывается. И это понятно. Местная архитектура, равно как архитектура большинства жилых окраин Дублина, угнетает и подавляет ее. Она и так жила здесь слишком долго.
«Ночью тут еще терпимо, — думает она. — Хоть как-то похоже на город. Получше».
— Вот здесь, пожалуйста, — говорит она таксисту. — Прямо тут, слева.
Машина останавливается.
Джина расплачивается, выходит. На улице зачем-то похолодало. От такой неслыханной наглости она вспоминает, что на ней короткая джинсовая юбка, цветастая блузка, пиджак в тонкую полоску. Отлично для прогулки по модным заведениям, но для такого — явный перебор.
С другой стороны, чего париться? Сделать-то ничего нельзя. Катерине сейчас насрать, кто в чем. Вот Ивон с Мишель, эти да! Эти заметят и взглядом осудят: «Посмотрите-ка на мадаму. Вырядилась».
Ох, что угодно, только бы не это!
Разве Джина виновата, что они теперь никуда не ходят? Разве Джина виновата, что они застряли в прошлом? Разве это ее вина, что они так и не выбрались из Доланстауна?
Господи! Что за бредовые мысли лезут в голову! Что за фигня! Ведь понимает, что фигня, и все равно продолжает. Отгоняет мысли о главном. Понимает, что сейчас будет жестко, очень жестко. Страшно представить себе, что чувствует Катерина. И главное — никто не может ей помочь. Никто. Никто не может предложить ей что-то, кроме объятий и банальностей.
Джина подходит к дому, делает глубокий вдох.
Замечает припаркованный у входа кроссовер.
Конечно, Ноэля, чей же еще.
Она кивает: значит, все в порядке. При каждой их встрече — объективности ради, они случаются не слишком часто — у брата новая машина.
Проходя мимо, она заглядывает в тонированные стекла — там ничего,