Отношения с отчимом у неё начали портиться, и Лиза мечтала скорее покинуть родительское гнездо.

– Он что, к тебе... пристаёт? – озарённая нехорошей догадкой, нахмурилась Ирина.

Когда она гостила у Лизы, отчим показался ей в целом как будто приятным человеком, но какая-то червоточинка в нём всё-таки не давала ей покоя. Пожалуй, он держался преувеличенно доброжелательно, на грани слащавости. Переигрывал. Да, теперь она припоминала: Лиза будто бы сторонилась его, избегала говорить о нём. Вот и сейчас девушка уклончиво улыбнулась:

– Да нет, что ты. Просто достаёт, придирается. Это не делай, туда не ходи. Воспитатель хренов. Это он при тебе такой милый да ласковый был – прямо ангел, а на самом деле... – Лиза раздражённо махнула рукой, поморщилась. – В печёнках он у меня уже, в общем. Мама совсем в фитоняшку превратилась, только работой занята и тренировками, каналом своим на Ютубе и Инстаграмом. Думаю, она даже не заметит, если я съеду.

После этого разговора Ирина задумалась об отдельном жилье. Ей досталась по завещанию покойной бабушки прекрасная трёхкомнатная квартира в центре города, и они с мамой её сдавали за неплохие деньги. Юридически эти недешёвые квадратные метры принадлежали Ирине, но арендная плата шла в общий семейный бюджет. Пока они жили с мамой вместе, о раздельных кошельках никто из них не задумывался. Ирина долго перебирала в уме варианты начала важного разговора, а в итоге проговорила, слегка запинаясь:

– Мам... Тут это... В общем, мне хотелось бы жить самостоятельно. Деньги от сдачи бабушкиной квартиры мы могли бы поделить пополам, а на свою половину – плюс подработка – я сняла бы однушку на окраине.

– Это с чего вдруг? – встревожилась мама. – У тебя что, кто-то появился?

Врать и изворачиваться Ирина смысла не видела, но и всей правды сказать пока не решалась.

– Ну, в общем, да. Мы не сразу съедемся, только через год. А пока мы... скажем так, обдумываем варианты с жильём.

А мама вдруг спросила:

– Это та девушка, с которой ты на море познакомилась и к которой в гости ездила? Как её... Лиза, кажется?

Ирина вздрогнула, нутро сначала заледенело, а потом будто кипятком окатилось. Мама приподняла уголки губ в усмешке, но какая-то невесёлая она вышла.

– Да ладно тебе, Ир... Конспиратор из тебя такой же, как из меня – Алла Пугачёва. Я давно уже догадывалась, всё ждала, когда ты сама скажешь.

С одной стороны, разговор этот был нелёгким для обеих, но у Ирины будто тяжесть с души упала. Сердце щекотало ощущение нежданного подарка, стало вдруг легко, светло и радостно. Попросила мама только об одном:

– Вы уж как-нибудь постарайтесь не выставлять это напоказ. Общество у нас, сами понимаете... Говорите всем, будто вы просто квартиру вдвоём снимаете.

– Не волнуйся, мам. – Ирина чмокнула мать в щёку, погладила по плечу. – В конце концов, кому какое дело?

– Бывают такие люди, которым до всего есть дело, – вздохнула та. – Вы уж всё-таки поосторожнее... Вот только на что вы жить будете? А знаешь... Не надо мне половины от аренды, бери себе всё. Квартира-то – твоя.

– Лиза после окончания учёбы приедет и устроится работать, я тоже подрабатывать буду, пока доучиваюсь, – сказала Ирина, обнимая маму. Они стояли у окна, на подоконнике остывали кружки с чаем. – Нам хватит, если не слишком шиковать.

– Нет уж, Ирунь, бери себе все деньги от бабкиной квартиры, – настаивала мама, решительно рубанув ладонью воздух. – Жизнь дорогая нынче, а это – какое-никакое, а подспорье. За меня не переживай, справлюсь. Траты у меня скромные, много мне от жизни уж и не нужно, отжила я своё. Пока я работаю, зарплаты хватит. А потом, может быть, нашу двушку на две однушки разменяю, в одной буду жить, а вторую сдавать... Посмотрим. Не переживай, выкрутимся как-нибудь.

Ирина ласково потёрлась носом о мамино ухо.

– Только про «отжила своё» ты глупостей не говори, мам. Не ставь на себе крест, ты ещё молодая и красивая. Может, и встретишь ещё кого-нибудь.

Та только махнула рукой с горьковатой усмешкой. В её тёмно-русых, как у Ирины, волосах, убранных в узел на затылке, серебрились седые нити, но густоты своей они не утратили – целая грива, как в молодости. Бирюзово-голубые глаза, кроткий нежный рот, хрупкие плечи, грациозная шея. У неё была фигура балерины и походка принцессы, вот только все свои достоинства она прятала под неказистой мешковатой одеждой. Она вечно утопала в длинных юбках и безразмерных кофтах, кардиганах и свитерах – леди, прячущаяся в образе усталой тётки.

Рассматривали они и вариант с переездом Лизы с Ириной в бабушкину трёшку, но решили, что при таком раскладе девушки могут не потянуть расходов, особенно на первых порах, а поэтому лучше всего продолжать сдавать большую квартиру, а самим жить в маленькой.

За день до взрыва девушки общались в Скайпе. Лизе предстояла защита диплома.

– Ну, всё... Развяжусь с этим колледжем – и к тебе! – И Лиза, сложив губы в поцелуй, ласково подмигнула.

К радости Ирины примешивалась и озабоченность:

– А с родителями ты уже обсудила? Как они к твоему отъезду относятся?

Лиза беспечно отмахнулась.

– Ой, да ерунда, не бери в голову.

– Это не ерунда, Лиз, – серьёзно возразила Ирина. – Они что, против? «Прессуют» тебя?

–  Пф... Вот ещё! – фыркнула Лиза. – Я разве похожа на размазню, позволяющую на себя давить? Правда, я им про нас с тобой не говорила, незачем. Сказала, что просто съезжаю от них во взрослую жизнь, а дальнейшее – уже моя забота! Отчим, конечно, орал, а мама вроде спокойно восприняла. Она вообще пофигистка. Говорю же – не бери в голову! Всё будет пучком. – И Лиза опять послала Ирине виртуальный чмок через экран. – Я тебя люблю, солнышко.

...В метро Ирине что-то вкололи врачи, и её унесло в гулкую пустоту. Очнулась она уже в больнице, рядом плакала мама. Ирине хотелось подкрутить громкость: до неё доносились только далёкие, глухие обрывки всхлипов, как бы сквозь хрип радиопомех. Крови на руках уже не было, но это ощущение податливых человеческих тел, по которым она ползала, не покидало её, тошнотно щекотало ей нутро и подкатывало волной истерики. Череп раскалывался от боли, будто его рубанули топором, а потом вставили в щель лезвие и раздвигали кости, обнажая мягкий, беззащитный мозг. Язык не слушался, Ирина стала пленницей ослабевшего, плохо повинующегося тела. Ей было сейчас даже хуже, чем сразу после взрыва. Подземный ад вдруг заслонило собой светлое видение Лизы, смеющейся и бегущей босиком