Потому что, если буду смотреть на неё, то машинально буду это всё фиксировать.

Тема достаточно неприятная, но поговорить наедине и откровенно мы должны. Хотя бы затем, чтоб и дальше оставаться близкими друзьями.

— Это ты обо мне так позаботиться решил?! — искренне и легкомысленно (как по мне) удивляется она, подъезжая на полюбившемся ей барном стуле к микроволновке. — О-о-о, у тебя жратва есть… Я съем, ладно?! — изображает вежливость она.

И, не дожидаясь моего ответа, запускает руку в остатки фасоли с курицей. Которые приготовила Жойс перед тем, как отвалить с утра по делам службы.

— М-м-м-м-м… Анна, там же вилка есть! И ложка! — всё же приходится повернуться к ней, чтоб указать взглядом на подаренный Карвальо набор столовых приборов. — А Бак говорил ещё что-то о моих манерах. — Удивлённо и скептически обозреваю сцену поедания блюда руками. В исполнении записной аристократки и вообще представительницы самой что ни на есть элиты.

Хаас не обращает на меня внимания. Поэтому сминаю кусочек бумаги в шарик и запускаю в неё.

— Что?! — она, наконец, отвлекается от увлекательного процесса.

— ТАМ ЛОЖКА! — указываю направление повторно.

— Да ну, так вкуснее, — мечтательно жмурится она. — К тому же, теперь это всё моё… Раз я влезла руками, значит ты больше этого есть не будешь.

— Да могла бы и так всё съесть, — удивляюсь по инерции неожиданной перемене в её манерах. — Что это на тебя накатило?! С утра пораньше?

— Со столовкой вкус не сравнить! Каждый раз, когда у тебя ночует твоя Жойс, у тебя шикарный завтрак! — Весело сообщает Анна, продолжая выгребать фасоль из глубокой тарелки прямо горстью.

— Блин, девушка, изысканность ваших манер может сравниться только с вашей внешней красотой, — перефразирую старый тезис Бака, который он регулярно выдавал до последнего времени в мой адрес.

— А я потом руки помою, — ещё раз отмахивается Хаас. — Уф-ф. Всё. Теперь на завтрак можно не идти.

— Ещё бараньи котлеты есть. — Сообщаю, вставая с кровати и направляясь к холодильнику. — Это капитан Карвальо зачем-то среди ночи кухней занялась. Пока они жизнь обсуждали, а меня на балкон спать отправили… Будешь?

— Не-а, — Анна, не слезая со стула, моет руки под краном и довольно гладит себя по животу. — Я наелась. К тому же, баранина обычно пахнет, фи.

— Ну, не знаю, что оно там тебе пахнет. Нормальные котлеты. — На всякий случай, принюхиваюсь к содержимому металлического медицинского контейнера (Камила зачем-то приволокла таких ровно десяток и сгрузила все в холодильник, для продуктов). — И ничем оно не пахнет, чего придумываешь…

— Да не люблю я просто баранину, — счастливо улыбается Хаас и перемещается на освободившееся место на кровати, меняясь со мной местами. — Ты не переживай. — Без перехода, серьёзно, говорит она. — Я, во-первых, справлюсь. Во-вторых, ты неправильно ставишь сейчас вопрос.

— Это в каком месте? — успеваю удивиться, переложить котлеты на тарелку, загрузить всё это в микроволновку и включить подогрев.

— Правильный вопрос звучит так: а справишься ли ты без меня? — Уверенно заявляет Анна, изображая морскую звезду в горизонтальном положении. — Я прямо с утра спросила про этого твоего Филлипса, который детектив номер двадцать семь в участке.

— И когда только успела… Кажется, я повторяюсь.

— Проснулась утром. От тебя запрос с ночи висит в непринятых. Переслала его тут же двоюродному брату, чтоб он спросил у дяди. Пока чистила зубы, пока то да сё, от него уже и ответ пришёл, — пожимает она плечами. — В общем, этот Филлипс имеет весьма определённую репутацию. На самом деле, кстати, никакой он не Филлипс! А вовсе даже О’Брайен. Филлипсом он стал после второго брака, когда перешёл на фамилию жены, уже у нас в Федерации. В своё время, до переезда к нам, он чем-то серьёзно отметился в их национальной полиции. Настолько, что его даже не пускали в ряд графств Соединённого Королевства.

— Я не очень знаю правила на Островах. В чём тут тонкость? Как можно ирландца не пустить в графства Королевства?

— Да ни в чём не тонкость! Просто он — головорез, который не идёт на компромиссы. А Конституции у них единственных нет на материке, если что. Так, прецеденты… Кстати, у нас ему, вроде бы, поручают именно такие дела, в итоге которых можно огрести кучу неприятностей! Или — денег, но тут как свезёт. — Хаас задумчиво наматывает локон на палец. — Понимаешь, я не знаю, как тебе рассказать, чтоб убедительно было… Вот брат мне объяснял — я вроде как чувствовала всё. А тебе сейчас доказать не могу. В общем, не будет он с тобой ни о чём разговаривать!

— Да ну-у-у, — неприкрыто сомневаюсь вслух, извлекая разогретое из микроволновки и разворачиваясь вместе со стулом к ней. — Возьму с собой Жойс, и ещё как разговорится. В принципе, я б и сам справился… Но с ней у него точно без вариантов. Против опыта не попрёшь, — цитирую свою половину применительно именно к такой ситуации.

— На родине у него был случай. Какие-то два наркомана изобразили взятие заложников. — Серьёзно сообщает Анна. — На самом деле, ни о каких заложниках речь там не шла. Это они типа с жёнами договорились, чтоб те сыграли, ну и понеслась… Но снаружи-то не понятно — шутят? Или всерьёз это всё? Переговорщик и психолог там что-то возились-возились, никакого толку. Подайте, дескать, миллион и карету до аэропорта… О’Брайен плюнул на всё, пошёл к ним в квартиру лично. Говорят, вытащил чеку из гранаты прямо на месте, оказавшись в комнате. И объявил: кто за четыре секунды из квартиры не выскочит, тому не повезло.

— Так он что, и рычаг отпустил? — припоминаю то, что читал в сети про амуницию вообще и армейскую пиротехнику, в частности.

— Угу. — Радостно кивает моя единственная друг-одарённая.

— А дальше что? — видимо, её рассказ меня пробирает, потому что на моём лице что-то такое отражается.

Судя по весёлым глазам Анны.

— А дальше выскочили эти красавцы вместе со своими жёнами из квартиры быстрее, чем оно догорело, — красноречиво сжимает губы в узкую полоску Хаас. — На этаже, естественно их уже ждали…

— А сам он как выкрутился?!

— На балкон выбросил и залёг с этой стороны. Вышел контуженый, без слуха, орёт, словно резаный. — Дисциплинированно напрягается Анна, припоминая детали рассказанной ей кем-то ещё истории. — Но там хитрая ситуация. С одной стороны, он вроде как неправ был — граната, заложники… С другой стороны, он пострадал на работе, типа ранение. Ещё с одной стороны, никто ведь не убит: ни «заложники», ни сами наркеты. В общем, ему даже какую-то премию выписали, говорят. За решительность и находчивость.

— Серьёзный дядя. — Озадаченно соглашаюсь со всеми её доводами. — Даже не знаю, что сказать теперь.

— А это ещё не всё! Этот случай его очень характеризует, но он не единственный. В общем, брат говорит: он всегда в сложные моменты