Он сразу попытался взять себя в руки, сказал себе, что пришёл сюда сам, и не как недруг, а как свой, родич древних богов. Успокоился, припомнил слова Остромысла, что нужно идти домой и ждать кудесника. Взглянул на небо, чтоб сориентироваться во времени суток. Небо светлое, утреннее, значит, пролежал без сознания всю ночь. Горислав ничего с вечера не забыл и уверенно двинулся по тропинке из лабиринта.
Путь домой к удивлению Горика оказался короче и легче, хотя за ночь продрог и проголодался. Мальчишка поражался себе, каким стал лёгким, ловким в движении, как легко угадывал правильное направление, обходя трудные места. Горислав всё-таки сосредоточился на дороге, не смотря на то, что в его состоянии в этом не было никакой практической необходимости.
Как и в первые мгновения после волшебного напитка, его всё также наполняла радость, но к ней примешивалась смутная тревога, вызванная неясными видениями, что посетили во сне. Сны заполнил мрак, сочащийся кровью – так он воспринимал черно-бардовые причудливые картины.
Если таков ответ богов, ничего особенно радостного его не ожидает. Горислав не решался вспомнить сны и попытаться понять, боялся получить чёткий, недвусмысленный ответ – да, ничего хорошего. Лучше уж пусть всё идёт своим чередом, а там будет видно. В любом случае погоревать о своей судьбе он ещё успеет, пока не к спеху.
* * *Солнышко приблизилось к зениту, когда вышел из лесу к посёлку. Отчего-то вид родного селения не обрадовал. Старшие рассказывали Горику о других, диких, лесных поселениях людей их языка и обычая, и ему вдруг захотелось, чтоб и родной посёлок был, если уж не в самом лесу, то хотя бы к нему поближе.
Луг между оградой и лесом вызвал отчётливое раздражение, ему подумалось, что в случае крайней нужды добежать до спасительного леса будет очень непросто. Вид пасущегося скота тоже не радовал, а «скотные» ворота в тыне просто разозлили. Ну, на кой, вообще, нужен этот заборчик при этакой прорехе?
Горик новыми глазами оценил и расположение домов, посёлок несуразно вытянулся вдоль полосы прилива. Это легко объяснялось рыбным промыслом жителей, все старались строиться поближе к морю, недостатков же никто не видел.
За тын вынесли лишь кузницу и кожевню, остальные упрямо строились за оградой. Причём одной оградой заботы о безопасности ограничивались, никто не планировал защищаться в самих домах. Хозяйственные постройки и пристройки лепились без плана и смысла, абы как.
Если беда придёт с моря… он вдруг отчётливо осознал, что уверен в этом – беда придёт с моря! Так вот, нет ничего, что помешало бы врагам высадиться, сети, развешанные на просушку, да пирс на сваях, конечно, не в счёт. Враги спокойно обойдут посёлок и через хлипкий «чёрный ход» вломятся на улицы, где никто не сможет им что-либо противопоставить.
Нужно срочно что-то делать! И вот на этом месте чудесным образом поумневший Горислав осознал, что сделать ничего не успеть, да и не станут его слушать – его, мальчишку, маменькиного сынка, подлизу, труса и подлеца!
Парень пришёл домой, поклонился матушке. Мама сразу велела искупаться и переодеться, усадила за стол, накормила кашей с молоком и попросила рассказать, что с ним происходило. Горислав ничего не утаил, лишь о происходящих с ним изменениях не сказал ни слова. Только в целом, что нужно ждать Остромысла, он придёт через три, то есть уже через два дня, и всё объяснит. Матушка этим удовлетворилась и отпустила сына играть.
Два дня Горислав ждал кудесника и… кое-чего ещё. Он перестал насмешничать и дразниться, старался побольше быть с братьями, сестрёнкой, тятькой, будто прощался с ними. До него вдруг дошло, что все они и он сам тоже могут в любое мгновенье уйти навсегда, безвозвратно даже без вражеского нашествия, всегда должен оставаться лишь их род.
Парень всерьёз заинтересовался делами рода, напрашивался помогать. Встречал братьев с рыбалки, таскал корзины с рыбой к засольным ямам. Вместе с ними ходил к бате в кузницу, там и кроме сложной работы всегда находилась масса простых занятий.
Родным показалось, что Горик стал замкнутым, рассеянным, хотя и послушным, ласковым мальчишкой. Помалкивал он просто потому, что, ещё не дослушав вопроса, точно знал не только вопрос, но и ответ, легко угадывал целые серии вопросов-ответов. Он видел, что многое можно сделать иначе, проще и быстрей, но постоянно напоминал себе, что никого его мнение не интересует. Он никто, младший, его дело учиться, а не учить. Да и не считал он всё это особенно важным, Горислав ждал кудесника…
* * *В тот день парень с самого утра преисполнился тревожным ожиданием, чувства обострились до предела. За весь день не смог произнести ни слова, да и не слышал почти ничего, что ему говорили, родные заметили, что парень не в духе, и оставили в покое. Горик непроизвольно оглядывался на солнце, оценивая, сколько же ещё осталось… до чего, он и сам не знал, но был уверен, что это неминуемо случится, а вот что будет дальше…
Сначала истошно завыли псы, жалобно, тоскливо, обречённо. Солнце уже клонилось к горизонту, когда на всё поселение раздался дробный стук в звонкую лесину. Размеренные удары приглашали взрослых родичей на сход, дробные, частые – пожар, напасть, враги! Ноги сами понесли мальца к тыну, он вскарабкался на подмостки и сразу вгляделся в море.
Прежде, чем согнали подзатыльником, он успел увидеть два прямоугольных красно-чёрных паруса. Два! Две ладьи под разбойничьими парусами! С одной они ещё могли бы потягаться, да по одному к ним всегда приходили торговать, но вдвоём… торговать здесь просто нечем. Если не считать их самих – старшие рассказывали о невольниках и гнусном обычае торговли людьми.
Ему всё стало совершенно ясно, Горик неподвижно стоял на площадке у тына, отстранённо воспринимая происходящее. Вот с моря донёсся отвратный рёв рогов. Взрослые, кто в кольчуге, кто в рубахе, поспешили на подмостки с луками. Напрасно. Сверху густо посыпались тела, пронзённые стрелами, опытные стрелки врагов смели защитников за какие-то минуты.
Горика окликнули, он оглянулся и увидел отчима с братьями. Трое парней и могучий Владислав в доспехах с мечами в руках встали напротив ворот, к ним присоединялись как попало вооружённые родовичи. Зачем? Ему велели бежать домой, но он не мог пошевелиться. В ворота страшно ударило, ещё и ещё…
Створки рухнули, и в защитников от ворот полетели стрелы. Вокруг