Дверь отдела распахнулась, и вошел капитан Гринберг, в шлеме, в черном запыленном «бронике» и с автоматом на ремне.

— О, Патрик! Ты прямо с пикника? — спросил его капитан Леклерк, отрываясь от каких-то запутанных схем, наложенных поверх плана городских кварталов.

— Как видишь, чернильный нос, — огрызнулся тот и, сбросив со стола какие-то бумаги, положил на него автомат. Затем снял шлем, провел ладонью по взмокшим волосам и сел на стул, с наслаждением вытягивая ноги.

— Где были-то? — спросил Леклерк, отвечавший в отделе за расследование и поиск.

— На восьмом участке.

— А что там?

— Народные волнения, блин. Толпа пыталась штурмовать склады корпорации.

— И что, постреляли?

— Нет, толпу не тронули, но местных боевиков шуганули основательно, даже «бергу» работа нашлась.

— А точно тех шуганули?

— Точно. У нас в днище дискорамы пробоина осталась от их приветствия и еще один раненый.

— Основательные ребята, — с уважением заметил Леклерк. — Сам-то стрелял?

— Чуть автомат не расплавился, — ответил Гринберг и погладил вороненую сталь. — Так они, хитрецы, нас между холмов заманивали, чтобы сверху бить. Знают, что у дискорамы крыша небронированная.

— Дискорама — это хороший трофей, в ней навалом всяких нужных в хозяйстве вещей.

— Тебе смешно, а у меня пилот чуть не поседел, когда на весу к скальной площадке аппарели пристраивал.

— И что потом? — заинтересовался Леклерк, отодвигая планшет.

— Выпустил «берга». Тот встал на площадке, откуда всех засранцев было видно как на ладони, и начал по ним садить. Правда, боеприпасов на миллион сожгли, но зато можем закрыть графу «уничтожение мятежного соединения». У нас и видео есть.

— А кто ранен-то?

— Рядовой Флинт…

— Флинт? Ты же говорил он удачливый? Вроде и пули мимо него пролетают?

— Так солдаты говорили, но, видимо, ошибались.

— Ну а чего ты сюда приперся? Иди домой, пей пиво, сегодня до вечера ты герой.

— Ага, сейчас, — с драматическим сарказмом произнес Гринберг. — Уже позвонили, говорят, будет еще один вылет.

— Какой же вылет, если в дискораме пробоина?

— Дискорама уже в ремонтном доке, латают ее. А полетим на резервной.

— Она же малоподъемная. Вы в нее даже не уместитесь.

— Полетим усеченным составом. Пехота, один разведчик и один вездеход.

Гринберг вздохнул и, сняв перчатки, пододвинул ближайший стул, чтобы забросить на него ноги и подремать. Но тут дверь в отдел распахнулась, и в нее заглянул их начальник — майор Левин.

Судя по злой усмешке, застывшей на его лице, ни Леклерка, ни Гринберга не ожидало ничего хорошее.

— Так! — произнес Левин. — Оба здесь. Это хорошо… Гринберг!

— Я здесь, сэр! — отозвался капитан, поспешно поднимаясь.

— Немедленно ко мне!

— Есть, — ответил Гринберг, пожимая плечами в массивных накладках.

— Леклерк!

— Я! — браво ответил Леклерк и вскочил со стула.

— Тебе приготовиться…

Майор захлопнул дверь, и в отделе воцарилась тишина, слышно было, как стрекочет вытяжной вентилятор.

— Что это с ним? — спросил Гринберг.

— Обычное дело. Вернулся от полковника Цинлера, тот вылил на него ведро дерьма, так что теперь наш начальник этим дерьмом будет с нами щедро делиться. Ты первый.

— А тебе приготовиться…

— Автомат захвати, может, отобьешься.

— Вот пойдешь к Левину, там и пошутишь, — огрызнулся Гринберг и вышел в коридор. Дверь кабинета майора находилась всего в нескольких шагах и при приближении капитана Гринберга автоматически открылась.

— Разрешите войти, сэр? — спросил капитан.

— Входи, Гринберг, входи. Заждался уже тебя, — многозначительно произнес майор Левин, кабинет которого был вдвое меньше, чем у полковника Цинлера, а письменный стол значительно уже.

Вместо двух фальшивых окон имелось только одно, и выбор заоконных пейзажей был значительно ограничен.

Капитан вошел, дверь закрылась, и Левин указал подчиненному на стул.

Тот сел и огляделся, словно был здесь впервые. Гринберг не хотел играть с начальником в многозначительные переглядывания. Лучше сразу начать разговор, все выслушать, повиниться, пообещать и убраться восвояси.

— Ты чего такой грязный? — начал разнос Левин.

— Я только с задания, сэр. С боевой операции.

— Да мне по барабану, с какой ты там операции! — перешел на крик Левин. — Если грязный, сиди у себя там в ангаре, а если в офис прешься, тем более по вызову начальства, будь добр соответствовать!

— Учту, сэр. Больше не повторится, — прервал начальника Гринберг, давая понять, что тема исчерпана.

— Не повторится у него больше… — пробубнил Левин, собираясь с мыслями. — Вы все только обещаете… Ага, вот! Ну и где твоя работа, Гринберг? Где, я спрашиваю, результаты?

— Мы сегодня отстояли склады корпорации, уничтожили соединение мятежников… Имеются видеоподтверждения…

— Да ты знаешь куда засунь свои видеоподтверждения?! Почему а-дэ-ка падают? Почему, я тебя спрашиваю?

— Сэр, мне их охранять, что ли? Наша работа по хвостам бить, а не упреждать. Это вы на меня уже леклерковское дерьмо наваливаете…

— Ишь как ты за-го-во-рил! — с расстановкой произнес Левин, поднимаясь из-за стола. — Ишь как ты заговорил, а? Оперился, птенчик?!

— Прошу прощения, погорячился. Исправлюсь, — сбавил тон Гринберг.

Левин постоял за столом пару секунд и сдулся обратно в кресло.

— Что твоя работа по хвостам бить, Гринберг, я знаю. Но где хвосты с четвертого участка? И не надо мне рассказывать про двух недоумков, которые просто разбили аппарат вдребезги, а потом еще сами ввязались с вами в перестрелку. Ты мне покажи тех профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп. Вот кто мне нужен!

— Они ускользнули, сэр. Возможно, отсиделись в кустах, пока мы не улетели.

— Ну так надо было задержаться!

— Как задержаться, сэр, если у нас нормированное применение? Прилетели, высадились, копнули — нашли не нашли, пора сматываться, потому что в другом месте начинается настоящая война, как сегодня. У нас, между прочим, пробоина в днище и один раненый.

— А кто раненый?

— Рядовой Флинт.

— Рядовой Флинт? Так ты же сам говорил, будто мимо него пролетают?

— Это не я говорил, сэр, это солдаты трепали. Но, видимо, ошибались.

Они помолчали, потом Левин переложил на столе какие-то бумаги и сказал:

— Вот так бегаешь-бегаешь, а потом бац… В общем так, Гринберг, сделай соответствующие выводы и давай исправляйся. Ты у нас не новичок и знаешь что почем.

— Так точно, сэр, — с готовностью согласился Гринберг и встал со стула.

— И еще один вопрос к тебе…

— Слушаю, сэр.

— Сам-то я не любитель, но… один знакомый интересовался. Ты ведь к Паскеру вроде ездишь?

— Сейчас редко, сэр, работы много. Домой едва добираюсь и сразу спать.

— Понятно. Но там что, по-прежнему играют?

— Так точно, сэр.

— Трикс, покер?

— Сейчас только покер.

— По-большому?

— В понедельник доходило до пятисот. В среду было всего триста пятьдесят — народу собралось мало и в основном какая-то шушера. А вот вчера образовался банчик из двух тысяч трехсот лир…

— Неплохо! И кто его взял?

— Один мой знакомый…

— Ну спасибо, свободен. Зови Леклерка… Будет спрашивать, скажи, что я тебя побил.

Когда автоматическая дверь открылась в следующий раз, на пороге показался слегка смущенный капитан Леклерк. Гринберг наговорил ему всяких ужасов и заверил, что Левин его уроет.

— Лучше не ходи, приятель! Прямо сейчас хватай кассу и в бега, — посоветовал коллега, но Леклерк в бега не подался. На этой