— Не знаю, — задумался я, — Сложно такую ситуацию представить. Даже гипотетически.
— Вот видишь, ты не знаешь, — назидательно поднял палец Мастер, — А я знаю. И тебе скажу. Человечество выродится, деградирует до состояния животных. Ведь теперь ему не надо будет бороться за свою жизнь, получать новые знания, стараться выжить в конкурентной борьбе, зарабатывать для себя и своих близких. За одно-два поколения оно превратится в бездельников, придумывающих себе развлечения, и постепенно тупеющих. Да что там превратится, уже превращается. Только через страдания, через преодоление жизненных невзгод, люди раскрываются как личности, становятся сильнее, целеустремленнее, умнее, стремятся добиться успеха. Войны, кризисы, естественный отбор, невзгоды необходимы, к сожалению. Они позволяют людям двигаться дальше. Человеку было холодно? Он изобрел способ добывать огонь и обогрел пещеру и соплеменников. Надоело ночевать под открытым небом, мокнуть под дождем? Были построены первые дома. Встала проблема голода? Начало развиваться сельское хозяйство. Искали лекарство, способное вылечить от множества тяжелых болезней? Александр Флеминг изобрел пенициллин.
Поэтому я не отказываю себе в удовольствии помочь отдельным личностям, но никогда не вмешиваюсь в жизнь человечества на глобальном уровне. Ты же слышал выражение: «благими намерениями выложена дорога в ад»? Так и в этом случае.
— Понятно, — вздохнул я, — А со мною что?
— А теперь опять возвращаемся к моему вопросу. Если бы я тебе дал шанс на вторую жизнь, чтобы ты сделал?
— Спас бы жену и ребенка, — сразу ответил я, — И разобрался с этими уродами. Это самое первое.
— К сожалению, есть законы мироздания, которые нельзя нарушать даже мне, — вздохнул мой собеседник, — Если вернёшься, их уже не будет в этом мире. Просто не родятся. Губернатор, его сын, бандиты, человек из правительства, захотевший прибрать к рукам твой бизнес и другие соучастники, останутся. Вот представь, попадаешь ты в прошлое, лет этак на 40 назад. Первые действия?
— Тогда, — я задумался, — Приложил бы все усилия, чтобы страна была другой. Чтобы не было бандитского беспредела, голодных стариков и детей в 90-ых. Чтобы мы построили благополучное, процветающее государство, с крепкой промышленностью и развитым бизнесом. Как Швеция и Финляндия, с высокими социальными стандартами, но со своим особым путем, без перегибов вроде ювенальной юстиции и других «общечеловеческих ценностей». Симбиоз бы сделал. Капитализм, но всё хорошее, что было в социализме, взял бы. Как в Китае, но с учетом нашей специфики и без коммунистической идеологии.
— И ты готов к этому? — Мастер пристально посмотрел на меня.
— Готов, — выдохнул я, — Знаете, я ведь прекрасно помню 90-ые. Мой одноклассник Вова Пархоменко, погиб в Чечне. Вадьку Пожидаева убили рэкетиры. Люська Васильева потеряла работу в своем НИИ и банально спилась. Толик Абрамов, уехал в Москву и сгинул в бандитских разборках. Мы зарабатывали, да. Но старики, работяги, честно трудящиеся, в чем были виноваты? У меня на складе беспризорники ящики пустые тягали. Я их подкармливал, деньги платил пацанам. Не потому, что нуждался в таких услугах. На складе грузчики работали — взрослые мужики. Они, и мешки, и ящики полные таскали. А пацанам просто дал возможность получить свою честную копеечку, и кормил их заодно. Скажете, детский труд эксплуатировал? Ничего подобного, просто приучал их не клянчить деньги, а зарабатывать честным трудом. Иначе бы терлись бы на складах постоянно, выпрашивали деньги, воровали, не у меня, так у других, и добром бы это не кончилось. Слишком много подобного я видел в это время. А два парня из этой ватаги как-то выбились в люди. Собрали деньги, сняли комнату одну на двоих, торговали на рынке, потом даже стали небольшими коммерсантами. Один у меня даже до начальника отдела продаж впоследствии дорос. Значит, я им дал работу не зря.
Как-то с наступлением 90-ых много людей оказалось за бортом жизни. Их просто выбросили на обочину: ученых, квалифицированных рабочих, простых трудяг, научных сотрудников. Кто смог, устроился на рынке торговать трусами, кто-то уехал заграницу, а кто-то пошел бомжевать. Я стариками продуктовые наборы покупал, деньги подкидывал, но всем помочь не мог, к сожалению. Но ведь можно же было всё сделать по-другому, без этой «шоковой терапии», будь она неладна. Да, знаю, вы можете сказать о «первоначальном накоплении капитала», привести другие доводы. Но ведь были у нас возможности обойтись без этого. Заводы, НИИ, правоохранительные органы, которые могли любых беспредельщиков к ногтю прижать. Просто не было приказа и всё. Всем был выгоден бардак, потому что самая жирная рыба ловится в мутной воде. И этого, причмокивающего Гайдара, похожего на молочного поросенка, лично бы придушил за либерализацию цен и замораживание вкладов на сберкнижках. Многим друзьям я об этом говорил, а они удивлялись, как же так, ты же коммерсант, хорошо зарабатываешь. Для тебя Гайдар должен быть отцом родным. Да нет ребята, деньги я, конечно, зашибал. Как же без этого? И вполне мог бы зарабатывать без либерализации, дикой инфляции, отмороженных бандитов, благодаря которым однажды трое суток провел в гараже, прикованным к трубе подвала. Пусть даже не так много, но в стабильном государстве, без всех этих когорт взяткополучателей и вымогателей в погонах и чиновничьих креслах, без дикой преступности и с благополучными обеспеченными гражданами. Может, с точки зрения кратковременных больших барышей в 90-ых мы бы проиграли, но в перспективе, намного выиграли. Поэтому я хочу попробовать что-то изменить. А ещё, пожить в благополучной стране с работающими законами и высоким уровнем жизни для всех. И скрывать не буду, собираюсь рассчитаться по долгам, за сына и жену. Иначе, получается, они погибли зря. Вот как-то так.
Я замолчал.
Мастер тепло улыбнулся.
— Хорошо. Стремление к справедливости — сильный и благородный мотив вернуться к жизни. Этого достаточно. Считай, у тебя есть твой шанс. Ты вернешься на землю. В свою страну и даже в столицу. В самый разгар реформ Горбачева, в 1986 год. Но попадешь в другое тело. Это будет не самый лучший человек на земле. Он — уголовник, полон злобы и ненависти к окружающим. У него бурная биография и пороков хватает. Но другого у меня нет. Этот парень, несмотря на молодость, обречен, и умирает сейчас в реанимации. В преисподней его давно заждались. Если ты откажешься, парень всё равно не жилец. Согласишься, очутишься в его теле и выздоровеешь. У тебя будет уникальный шанс, начать свою жизнь с нуля, с самого низа. Ты сможешь сделать попытку поменять страну и общество, в котором живешь. Так, как сам считаешь нужным. Годится такой вариант?
— Годится, — выдохнул я.
— Тогда прощай или, правильнее будет,