Они немного поспорили о том, кто будет держать удочку. Красно-белый поплавок был хорошо заметен на черной воде; правда, иногда он исчезал в солнечной дорожке на озере. К воде подошли сестрички Ларссон, три местные курочки, они пришли вместе, но каждая была занята своим делом. Курочки сосредоточенно клевали землю, тихонько кудахча. Бенжамину всегда становилось не по себе, когда они приближались, ведь в их поведении совершенно не было логики. Он напрягся; могло произойти все, что угодно, как на рынке, когда к тебе внезапно пристает пьяница. Отец говорил, что одна из куриц слепая, она может разозлиться в любой момент, решив, что ей что-то угрожает. Бенжамин часто вглядывался в пустые глаза куриц, но так и не смог вычислить слепуху. А может, слепые все три? Когда они взволнованно бегали по участку, казалось именно так. Несколько лет назад именно папа купил куриц, чтобы наконец осуществить свою мечту о свежих яйцах на завтрак. Папа кормил их, бросал им корм и кричал – пот-пот-пот, а по вечерам загонял их в сарай, он колотил половником по кастрюле, и этот звук эхом раздавался по всему участку. Каждое утро Пьер должен был ходить в курятник к сестричкам Ларссон и собирать яйца, он бежал по дорожке обратно к дому с корзинкой в руках, а папа торопился поставить на огонь кастрюлю с водой. Это была их традиция, Пьера и папы, и Бенжамину тоже становилось приятно, спокойно, можно было выдохнуть.
Куры прекратили клевать землю и уставились пустыми глазами на стоявших у воды мальчиков. Бенжамин припугнул их, сестры Ларссон вскинулись и, глухо кудахча, отправились дальше, не поднимая глаз от земли. Скоро они совсем исчезли.
Поплавок дернулся, когда удочку держал Пьер. Сначала поплавок просто повело в сторону, а затем он полностью оказался под водой.
– Клюет! – закричал Пьер. – Держи! – он сунул удочку в руки Бенжамина.
Бенжамин сделал так, как учил его папа, он не стал резко дергать удочку, а осторожно повел ее к берегу. Бенжамин тянул в одну сторону, рыба – в другую, причем с поразительной силой. Под водой появились контуры чудища, он увидел, как яростно оно пытается освободиться, и закричал:
– Скорее, ведро!
Пьер недоуменно оглядывался.
– Ведро? – спросил он.
– Нильс! – закричал Бенжамин. – Мы поймали рыбу, беги сюда с ведром!
Он увидел, как закачался гамак, Нильс бросился к дому и тут же, уже с красным ведром в руке, рванул к озеру. Бенжамин старался не тянуть слишком сильно, боялся, что порвется леска, но ему приходилось сопротивляться попыткам рыбы утянуть его в озеро. Нильс шагнул в воду и опустил ведро.
– Тяни! – закричал он.
Рыба билась о водную гладь, приближаясь к берегу. Нильс шагнул еще глубже, его шорты намокли, он подцепил рыбу.
– Поймал! – закричал он.
Они сгрудились вокруг ведра и уставились на добычу.
– Кто это? – спросил Пьер.
– Окунь, – ответил Нильс. – Нужно его отпустить.
– Почему? – ошеломленно спросил Пьер.
– Слишком маленький, – ответил брат. – Таких не едят.
Бенжамин посмотрел в ведро и увидел, как рыба бьется о его стенки. Она была меньше, чем ему казалось, когда он боролся с ней в воде. Чешуйчатая кожа сверкала, острый плавник торчал над спиной.
– Ты уверен? – спросил Бенжамин.
Нильс усмехнулся.
– Папа посмеется над вами, если вы ему покажете такой улов.
Пьер поднял ведро и уверенными шагами направился к дому. Бенжамин пошел за ним.
– Что вы делаете? Ее нужно отпустить! – закричал Нильс. Они не отвечали, и он побежал за ними.
В кухне Пьер поставил ведро на стол. Он стоял и разглядывал рыбу, и красные стенки ведра отражались на его лице, отчего казалось, что он покраснел.
– Зажарим ее живьем? – тихо спросил он.
Нильс в изумлении посмотрел на брата.
– Ты больной, что ли? – сказал он.
Он повернулся и вышел, Бенжамин услышал, как, проходя под окнами, Нильс пробормотал:
– Сумасшедший дом!
Бенжамин проследил за братом, увидел, как тот снова улегся в свой гамак.
– Зажарим ее живьем, – повторил Пьер.
– Нет, – сказал Бенжамин. – Не надо.
Пьер встал на стул и достал сковородку, висевшую на стене над кухонным столом. Он поставил ее на конфорку, неуверенно поглядывая на ручки плиты. Он повернул одну из них, и газ тут же зашипел. Пьер наклонился и осмотрел горелку плиты.
– А как зажечь огонь? – спросил он. Он крутил ручку вперед и назад, было слышно, как газ то включается, то выключается. Пьер повернулся к Бенжамину.
– Помоги мне!
– Нужно взять спички, – ответил Бенжамин.
– Ты мне поможешь или нет?
– Пьер, – сказал Бенжамин. – Нельзя жарить живую рыбу.
– Прекрати! – оборвал его Пьер. – Помоги лучше!
Газ снова зашипел, на втором этаже хлопнуло окно, ласточки, свившие гнездо под крышей дома, заскреблись по стенам, словно хотели почесать дому спинку, вечернее солнце осветило потертый кухонный стол, золотистую колоду карт, оставленную родителями после вчерашней игры, солнечные лучи пробежали по фигурам двух братьев, высветили кучки дохлых мух, лежащих между рамами. Бенжамин посмотрел в окно и снова перевел взгляд на Пьера. Затем он достал с верхней полки спички, зажег одну и поднес к горелке, которая тут же вспыхнула красным пламенем.
– Масло надо или чего еще? – спросил Пьер и огляделся. Бенжамин не ответил. Пьер заглянул в холодильник и начал перебирать продукты, сам не зная, что ищет. Он вернулся к сковородке, от нее поднимался легкий дымок. Пьер взял красное ведро и вытряхнул его содержимое на сковородку. Рыба упала и при первом контакте с чугуном подпрыгнула вверх. Больше такого не повторялось. Она прилипла к сковородке, жабры ее поднимались, хвост подергивался. Рыба сделала несколько бесплодных попыток вырваться, но кожа уже начала плавиться и прижарилась к поверхности.
От сковородки валил густой дым. Бенжамин молча смотрел на происходящее. Пьер попытался приподнять рыбу лопаткой и перевернуть ее. Он тер и тянул, щурился от попадающего в глаза дыма, и наконец ему удалось оторвать рыбу от сковородки. Кусочки рыбьей кожи пристали к тем местам, где она только что лежала. Рыба подпрыгнула, сделала пол-оборота в воздухе и упала на то же место. Братья отскочили от плиты и уставились на сковородку.
– Она все еще жива! – вскричал Бенжамин. – Нужно ее убить!
– Ты и убей, я не могу! – ответил Пьер.
– Почему я? – спросил Бенжамин.
Пьер толкал Бенжамина к плите.
– Прикончи ее!
Рыба снова взвилась в воздух.
– Это ты во всем виноват! – закричал Бенжамин.
Пьер застыл на месте, уставившись с разинутым ртом на сковородку. Бенжамин шагнул к плите, повернул ручку и включил огонь на максимум. Он отошел назад и встал рядом с братом.