– Значит, транспортировка все же возможна.
– Возможна. Одним из двух путей. Либо по действующей железке на Ростов, а затем – водой до нас. Либо транспортными конвоями на Ульяновск. Вероятно, первый путь следует оставить для основного груза.
– Но будет ли он?
– Будет.
– Уверен?
– Уверен. Не устоят они.
– А если устоят?
Я ничего не ответил.
– А у вас тут что?
– Да как сказать….
И сердце – защемило ощущением беды.
– Поехали, сам все и увидишь…
Воткинское шоссе. Прошли мимо старого здания ГИБДД на повороте, теперь превращенного в крепость МВД, пошли дальше к гаражам. И – опа!
Это сейчас всегда так бывает. Опа – и ты не знаешь, что делать. Хотя… наверное, и всегда так было…
Как кирпичом по башке.
Расстрелянная колонна машин стояла за «Буммашем», в сторону ГИБДД, на повороте. Там рядом, в высотном здании – райсуд и еще что-то. Машины просто сдвинули в сторону, чтобы не мешать, и оставили. Продырявленные, ржавые уже кузова, выбитые стекла, спущенные шины. В основном крузаки…
Ё…
У меня просто слов других не было. Нецензурные только.
Через монокуляр я разглядывал дома по обе стороны Воткинского шоссе, раздумывая над тем, как могло вообще такое произойти.
Судя по всему, заходили они как раз со стороны Воткинска. Разумно предположить, что с Перми пришли, хотя хрен его знает. В Перми до сих пор нет порядка, причина очень проста – не компактный город на сложном рельефе, его и зачистить сложно, и оборонять. А в Пермь они откуда пришли?
Судя по всему, они хотели сворачивать в город, и тут по ним и открыли шквальный огонь с высотных зданий по левую руку и спереди. Все произошло быстро, стволов было очень много, а умершие наверняка восстали и бросились на живых. Вот и все.
Десять машин.
– Кто это был?
– Блатные. С Подмосковья, с Твери, с Нижнего, с Мордовии. Вот только те, что установлены…
Дмитрий протянул мне пачку отпечатанных на плохой бумаге ориентировок, я начал перебирать их, думая, как все могло произойти. Ну да, вот этого будет достаточно. Одного этого. Вахтанг Сухумский – из молодых, входит в группировку, имеющую паи и в нижегородском торге, и в Подмосковье. Несмотря на молодость – коронованный вор.
Как он тут оказался?
– Как они тут оказались? Почему по ним открыли огонь?
– Прорвали заградительный пост на горке. Пришлось отвечать.
– Что ты мне втираешь! Какой, на хрен, пост на горке?! Это авторитетные воры, они тут могут быть только по приглашению! Кто их пригласил?!
– Не ори. Нас в известность поставили, постфактум уже.
Я огляделся… сделанного уже не воротишь. Надо думать, как разгребать теперь.
– К кому они приехали?
– МВД считает, что к Ришату.
– К Ришату? Что за хрень?!
Ришат был одним из «разрешенных» авторитетов, их существование негласно допускалось в обмен на то, что через них не будет ничего серьезнее проституции и азартных игр. Азартные игры мы разрешили и с ними не боролись, потому что если кто-то дурак – то это его личная проблема. Ришату разрешили восстановить некогда знаменитое место под названием «Шарк-клуб» на Татар-базаре.
– А Ришат что говорит?
– Ничего.
– То есть?
– Оказал сопротивление при аресте и был уничтожен.
– Да что за бред такой?
Дима поморщился.
– Не ори, я же сказал.
– Извини, но это хрень полная.
– Может. И что делать будем?
– Разбираться, что еще делать. Ты хоть понимаешь, что произошло?
* * *– Это люди, связанные с нижегородским торгом!
– И что?
– Слушай, ты дурак или как? Теперь о нормальном торге забыть можно – нам мстить будут на каждом шагу. Нормально?
– Ну, формально мы были правы. Они же на прорыв пошли!
– Формально?! Е…ть, формально! Знаешь, как на том памятнике написано?! Здесь лежит такой-то, погибший в аварии. Он был прав.
– Ну а что делать-то было.
– Что делать?! Вежливо, твою мать! Вежливо выпроводить их, если они тут не нужны. Вежливо, а не стрелять!
Я был так зол, что слов не находил. Я ведь и сам немало постарался, чтобы нас приняли в Новгороде, и не просто как еще одних – а как гостей дорогих. Новгород ведь торгом живет, и чем богаче у них торг, тем всем выгоднее – нам, им. Теперь же удара можно ожидать с любой стороны и в любую минуту. Блатные никогда не простят гибели воров, что бы дальше ни случилось. Мы ответим… и пошло-поехало.
– Поехали, – сказал Дима.
– Куда?
– Поехали, поехали.
От Ижевска скоро домчали до Воткинска, там повернули, краем, не заходя в город. Еще через двадцать минут мы были уже на плотине, в Чайковском – стратегический объект, он сильно охранялся, потому что другого такого источника электроэнергии у нас не было и не будет. От плотины мы почти сразу повернули к затону, к кладбищу старых кораблей, которые никогда уже не пойдут в рейс.
Как только повернули, я сунул руку в карман, к револьверу – мало ли. Димыч заметил и усмехнулся…
В затоне мы взяли спрятанную там кем-то «Казанку», и на ней – вышли в Воткинское море – искусственное водохранилище у ГЭС. Конечно, море так себе… но другого у нас и нету…
Зачем мы идем, мне стало понятно, когда мы увидели впереди по курсу еще одну «Казанку» и сгорбившегося в ней человека в длинном рыбацком плаще. Вот уже и до секретных встреч дошло.
Человек был маленьким, мне по плечо, пожилым, с аккуратной мушкетерской бородкой. Да, он заядлый рыбак.
Судья в отставке Федорин. Прокурор республики…
– Разрешите к вам на огонек? – громко осведомился Димыч.
– Рыбу распугаете, – буркнул Федорин.
– Мы быстро.
Федорин посмотрел на меня… он меня должен был помнить еще по работе судьей. Но не узнал. Или сделал вид.
– Это кто с тобой?
– Свой.
– Свой?
– Отвечаю.
Федорин иронически посмотрел на меня. Потом протянул руку. Он ведь помнил меня, я у него судился в свое время.
– Проблему я вижу так, молодые люди…
Мягкая волна качала сцепленные бортами лодки.
– В этом мире не может быть ничего общего. Как только появляется общее, кто-то сразу хочет превратить это в частное.
Федорин – невысокий, бородка клинышком, очки, типичный чеховский интеллигент – я вспомнил, был судьей с 1982 года. Так что он знал, о чем говорил.
– А мы, молодые люди, ни туда ни сюда. С одной стороны у нас коммунизм, с другой – чуть ли не НЭП. Вот и примеряются… к нам превратить частное в общее.
Я поморщился.
– Анатолий Иванович… по-моему, тут что-то другое.
– Расскажешь?
– Бандиты с Нижнего и с Подмосковья раскатали губу на наш город. Это рано или поздно должно было произойти. Сначала им было достаточно комиссионного дохода, но потом они подумали, что слишком большие потоки проплывают мимо