Воля, Эмоция, Логика, Физика набор функций, присущий всем людям. Он есть то, что наряду с антропологическими приметами рода человеческого, нас объединяет. Но одновременно этот набор функций является разъединяющим началом, придающим если не уникальное, то достаточно оригинальное лицо психике каждого отдельного человека.
Суть в том, что природа никогда не наделяет индивидуума функциями равномерно, но всегда делает что-то сильным, что-то слабым. Воля, Логика, Физика, Эмоция — в психике личности не являются чем-то равнозначным, расположенным по горизонтали, а представляют собой иерархию или, говоря иначе, четырехступенчатый порядок функций, где каждая функция, в зависимости от ее положения на ступенях лестницы, по-своему выглядит и действует. Как природа положит друг на друга эти четыре кирпича, таков и будет внутренний мир индивидуума. Именно иерархия функций определяет оригинальность психики человека, деля человечество, как нетрудно подсчитать, на двадцать четыре вполне самостоятельных психических типа.
* * *О значении порядка функций в жизни личности сразу не скажешь, об этом весь наш дальнейший рассказ. Но для наглядности, чтобы несколько размочить сухость повествования, приведем два примера. Один покажет, как от порядка функций зависит степень достоверности восприятия мира, другой — последовательность включения средств борьбы в конфликтных ситуациях.
В качестве первой иллюстрации возьмем одну страничку из дневника Льва Толстого. Она замечательна тем, что здесь знаменитый писатель с поразительной глубиной не только дал описание действия всех названных нами прежде функций, но сам выстроил их в присущую своему типу иерархию и выстроил по принципу степени достоверности мировосприятия. Толстой имел следующий порядок функций: 1-я Воля, 2-я Эмоция, 3-я Физика, 4-я Логика.
В соответствии с ним и сделал Толстой следующую запись в дневнике: «…я знаю себя, тем, что — я — я. Это высшее или скорее, глубочайшее знание… (1-я Воля).[2]
Первое. Мне грустно, больно, скучно, радостно. Это несомненно (2-я Эмоция).
Второе. Я слышу запах фиалки, вижу свет и тени т. д. Тут может быть ошибка (3-я Физика).
Третье. Я знаю, что земля кругла и вертится и есть Япония и Мадагаскар и т. п. Все это сомнительно» (4-я Логика).
Изумительное по точности описание своего собственного психотипа. На первое место в себе Толстой поставил свое «Я», т. е. Волю и посчитал свое знание о ней «глубочайшим». На вторую ступень он поместил, наделив «несомненностью», область эмоций, переживаний. Что касается физических ощущений, то они для Толстого «небезошибочны». И уж совсем «сомнительной» оказалась для писателя сфера умозрительного знания.
Последнее обстоятельство особенно замечательно, так как Толстой много занимался философией, сам сочинял философские трактаты и, казалось, должен был с большим почтением относиться к интеллекту. Но, как показывает его отношение даже к таким простым умозрительным истинам, как наличие Японии и Мадагаскара, достоверность интеллектуальной информации была для него более чем сомнительна.
Кому-то может показаться, что Толстовский взгляд на логику — некая общечеловеческая скептическая норма. Но это не так. Например, для знаменитого философа Декарта достоверно было только то, что поддается исчислению, а жизнь — тождественна мышлению. «Я мыслю, следовательно я существую», — говорил Декарт. Поэтому отношение Толстого к логическим конструкциям не есть нечто естественное и объективное, а суть — отражение Толстовского психотипа, точнее, любого порядка функций, при котором Логика оказывается на четвертом месте.
Еще один пример, иллюстрирующий действие порядка функций, будет вполне житейского свойства и покажет, как от него зависит последовательность использования средств борьбы в конфликтных ситуациях.
Есть у меня один знакомый мальчик, с таким порядком функций: 1-я Физика, 2-я Воля, 3-я Логика, 4-я Эмоция. Так вот, придя однажды домой из детского сада и раздеваясь, мальчик уронил на пол несколько конфет. Проходившая мимо старшая сестра быстро подняла их и засунула в карман. Реакция мальчика полностью соответствовала его порядку функций. Сначала молча, без всяких предварительных переговоров, малыш ткнул в сестру кулаком (1-я Физика). Безрезультатно. Тогда за кулаком последовал волевой императив: «Отдай!» (2-я Воля). Ничего. Пришлось обратиться к логике: «Это — мое!» (3-я Логика). Когда же и логика не помогла, губы мальца искривились и он в голос зарыдал (4-я Эмоция). Рыдания подействовали скорее на родителей, чем на сестру, но, как бы там ни было, конфеты вернулись к их законному владельцу.
Двумя данными примерами пока и ограничимся. Честно говоря, мне меньше всего хотелось, чтобы читатель видел в порядке функций примитивную вертикаль, некий дубовый кол, на который насажена человеческая психика. Это явление, конечно, гораздо более сложное.
* * *Порядок функций сам в себе очень четко делится на ВЕРХ (первый две функции) и НИЗ (последние две). Это деление замечательно тем, что вносит в человеческую психику элемент антагонизма, при котором верхние сильные функции противопоставляются слабым нижним (наиболее остро противопоставляются обычно Первая и Третья функции).
Например, у евангельского Христа Воля («дух») была вверху, а Физика («плоть») — внизу, и в соответствии с таким положением функций он провозгласил в свое время известный постулат: «Дух животворит; плоть не пользует ни мало» (Ио.6, 63). Эта фраза Христа стала впоследствии описанием эталонной психической модели всего христианского мира. Но как ни старалась церковь с помощью множества способов сделать ее нормой жизни человека, миллионы и миллионы людей, имеющих иной, чем у Христа, порядок функций, продолжали тайно и явно сопротивляться поляризации Воли и Физики, излишнему возвеличиванию духа в противовес плоти, которая у многих была много обильнее духа. И, думая, многие вслед Виктору Гюго, до 80-десяти лет не пропускавшему ни одной юбки, могли с горечью констатировать:
«О немощный наш дух! Тобой владеет плоть!
Не можешь низменных страстей ты побороть
Паденье ангела! Грязь на лебяжьих крыльях!..
Всесильна плоть! Она одолевает всех!»
Несогласие с христианской психологической моделью, утверждавшей превосходство духа над плотью, присуще не только тем, у кого плоть много превосходит дух, но и тем, кто находит неприемлемым и странным сам факт такого противопоставления, т. е. люди, у которых Воля и Физика стоят рядом, в паре, либо вверху, либо внизу. Например, Гёте в письме к Клопштоку вынужден был, вопреки давлению воспитания и среды, открыто заявить: «Я не христианин.» И это понятно. У Гёте обе функции (Воля и Физика) находились вверху, и потому без страшного насилия над собой противопоставлять одинаково сильные стороны своей натуры, дух и плоть, он был просто не в состоянии.
Из сказанного, однако, не следует, что раздвоенность функций у Гёте вовсе отсутствовала. Нет, просто она была иной. Гёте склонен был, имея Физику вверху, а Логику внизу, преувеличивать значение эмпирики, умаляя при этом чистое умозрение. В другом письме он сделал еще одно характерное признание: «Господь