Полковник в сопровождении представителя Земли спустился по трапу, нетвердой походкой прошествовал вдоль строя, подошел к лейтенанту в армейской каске и, дыхнув перегаром, спросил:
— Молчат?
— Так точно, господин полковник, молчат!
— Хаты, погреба обыскали? Шахты на прииске?
— Заканчиваем досмотр. Пока ничего.
Полковник двинулся вдоль строя в обратную сторону. Лех стоял в сторонке и курил, наблюдая за ним с равнодушным видом.
Полковник остановился перед Старостой.
— Ты что же, сукин сын, круговую поруку тут завел?!
Староста хмуро смотрел ему под ноги.
— Не могу знать, господин начальник. Мы люди деревенские...
— Что ж вы, люди деревенские, — взъярился полковник, — государственного преступника укрываете?! Где он прячется? Отвечать!
Старатели угрюмо перетаптывались, но молчали. Полковник подошел к Леху.
— Ничего не скажут. Я это злоупорное племя знаю.
— Что ж, — с сожалением кивнул Лех. — Очень жаль...
Он обвел взглядом строй, потом вдруг вынул из кармана пистолет и выстрелил, не целясь. Староста с черной дырой во лбу медленно завалился на спину. Старатели отпрянули было, но солдаты прикладами в спины вернули их на место.
— Вот такие дела, граждане бессмертные, — спокойно сказал Лех, приближаясь к строю. — Патронов мне не жалко, на всех хватит, — он щелкнул пистолетом, взводя курок. — Жалко, что столько Приправы даром пропадет. Наверняка ведь вы ее за обе щеки лопали! Сколько породы перерыли! Сколько тайных приисков в лесу завели! Какие жилы богатые нашли! А получается, все не впрок... Ну, кто следующий? На меня смотреть! Ты?!
Он подошел к пожилому старателю, едва доходившему ростом до плеча соседа. На загорелой лысине старика проступили капли пота. Лех поднял пистолет.
— Не надо! — вдруг глухо раздалось с другого конца строя. — Я отведу.
Лех живо повернулся на голос.
— Кто сказал? Выходи!
Вперед шагнул рослый широкоплечий мужик с черной, как смоль, бородой.
— Батя, ты что?! Не надо! — белобрысая девчонка вцепилась ему в рукав. — Не пущу!
— Отстань, Белка! — отмахнулся он. — После поговорим!
— Как зовут? — спросил Лех, приближаясь.
— Бирюк.
— Знаешь, где беглый?
Бирюк покосился на старателей.
— На делянке. Дочка отвела, пожалела.
— Предатель! — взвизгнула Белка, налетев на него со спины, била кулачишками в спину, царапалась, пыталась даже укусить, пока, солдаты ее не оттащили. Бирюк и не обернулся.
— Оставьте девчонку, — глухо произнес он. — Сказал — покажу.
— Очень хорошо, — Лех спрятал пистолет и вернулся к полковнику, застывшему неподвижно еще в тот момент, когда раздался выстрел. — А вы говорили, что это будет непросто! Выдвигаемся пешим порядком. Думаю, одного взвода будет достаточно, даже если мы встретим Макабру.
От его любезной улыбки по спине шефа полиции пробежала дрожь.
— Нет, спасибо, — полковник сглотнул всухую. — П-позвольте мне координировать операцию отсюда. Во избежание враждебных действий населения...
— Глотните-ка вискаря, полковник! — презрительно усмехнулся Лех. — Да! И вот еще что...
Он жестом подозвал Бирюка.
— Я внимательно изучал легенды, мифы и прочие исторические анекдоты. Так что надуть меня, господин Сусанин, вам не удастся. Короче: твоя дочь идет с нами!
7.Джунгли оказались вовсе не такими уж непроходимыми, как про них врали. Взвод бодрым шагом двигался сухой тропой вслед за Бирюком. Только Белке пришлось связать руки, чтоб не царапалась, и приставить к ней рядового Прохазку, который подгонял ее прикладом. Идти рядом с отцом она наотрез отказалась и тянулась в хвосте отряда, тихо всхлипывая. Бирюк тоже молчал, время от времени чутко прислушиваясь к лесным звукам. Лех решил не отвлекать его вопросами, но на всякий случай шел в трех шагах позади, повесив на плечо автомат.
По обеим сторонам тропы тянулась бесконечная колоннада толстых, в три обхвата, стволов. Под ними извивались мохнатые, щетинистые плауны, распространяя одуряющий аптечный запах и создавая зеленоватый полумрак.
Неожиданно откуда-то из глубины леса послышался сухой треск валежника, короткий, задушенный вопль, а затем глубокий сытый вздох. Показалось даже, будто за деревьями прошла вразвалочку крупная тяжелая туша. И снова наступила тишина.
— Что это? — шепотом спросил Лех, нагнав Бирюка.
— Кто ж его знает, — пожал плечами бородач. — Может, и Макабра...
— А ты ее видел?
— Может, и видел. Мало ли что тут увидишь. Иной раз сам себя со стороны видишь. Чего хочешь, то и думай...
Лех сердито прокашлялся.
— Вот только не надо врать мне! Маленькая ложь рождает большое недоверие!
Бирюк ничего не ответил и зашагал дальше. Лех, озираясь и держа автомат наизготовку, пошел за ним, а за Лехом двинулся и весь взвод.
— Ну, чего встала? Топай! — рядовой Прохазка толкнул Белку в спину.
— А повежливей нельзя? — огрызнулась девчонка. — Мужчина называется!
Связанные за спиной руки придавали ей мятежный, непокорный вид.
— Поговори мне, деревня! — взъярился рядовой. — Шагом марш, живо!
— Не могу! — Белка упрямо мотнула головой. — Шнурок развязался!
Прохазка с недоумением уставился на ее босые, в царапинах, ноги.
— Да не у меня! — Белка презрительно скривилась. — У вас, господин младший ефрейтор!
Рядовой быстро глянул на свои ботинки и с удивлением обнаружил, что один шнурок действительно ухитрился выскочить из самозатягивающей клипсы и некрасиво тянется по земле.
— А, чтоб тебя!
Прохазка наклонился, чтобы поправить шнурок, и тут вдруг заметил, что голенище ботинка вспучилось так, будто там спрятана добрая фляжка бренди. Только странная это была фляжка — заметно пульсировала и шевелилась в ботинке. Рядовому показалось даже, что он чувствует покалывание множества коготков, впившихся в его ногу.
Облившись холодным потом, Прохазка рванул клипсу, другую, раздвинул кевларовые щитки голенища и, усевшись на тропу, потянул обеими руками ботинок с ноги. Тот подался неожиданно легко, но вместо косолапой лодыжки Прохазки, из голенища, как из гнилого яблока, поползла на свет мохнатая, толщиной с полено, гусеница, черная, в оранжевых пятнах. Она извивалась, сворачивалась в кольца, и при этом не переставала работать циркулярными пилами челюстей, перемалывая онемевшую ногу рядового уже выше щиколотки.
Прохазка тоненько завизжал, повалился на спину, отчаянно дрыгая ногой. Он звал на помощь, но никто ему не помог. Он был один в лесу, если не считать черных мохнатых гусениц с рыжими пятнами, кинувшихся со всех сторон на крик. Спасения не было. Тогда, подняв трясущейся рукой автомат, Прохазка стал поливать гусениц пулями из обедненного урана. При попаданиях из гусениц летели кровавые брызги, но силы были явно неравны. Рядовому удалось