— Ты всё верно понял, — златовласый юноша не стал скрывать, что снова роется у него в мыслях. — Ты стал сосудом Колин Мак-Стайн и только поэтому ещё жив. В данный момент я не представляю, как извлечь силу камня, но это ненадолго.
Без каких-либо спецэффектов Сетт'иллис растворился в воздухе, и в камере стало темно, хоть глаз коли. Из сержанта, будто воздух выпустили. Он сполз по стене, закрыл глаза и с силой закусил губу. Безысходность навалилась гнетущим прессом. Какой смысл жить дальше, если знаешь свою судьбу? Оставалось гадать, кто его убьёт раньше, Юус или Сетт'иллис.
* * *
— Юноша, я ведь уже не молод, а сырость этого подземелья не идёт на пользу старческим костям. Сколько можно? Мы обошли почти три десятка камер, но вашего друга так и не сыскали. Сдаётся мне, что его здесь никогда не было.
— Не зуди, папаша, — Скахет старательно задышал на пальцы. Холод, царящий в подземелье начал доставать и его. — Я ведь сказал, его схватили несколько дней назад…
— Если так, — перебил комендант, — возможно, его ещё не успели перевести в тюрьму, и он сидит в «гостевой» камере. Новеньких держат именно там.
— И где же эти «гостевые» камеры?
— Они занимают весь первый ярус.
— А раньше об этом нельзя было сказать?! — воин смачно сплюнул и повёл арбалетом. — Давай, отец, веди туда и поскорей.
* * *
Тишина… Не слышно даже собственного дыхания. А ещё темнота… Темнота и тишина. Они давят на мозг хлеще тисков палача, делая всё возможное, чтобы сознание лежащего в вонючей камере сорвалось в пропасть под названием Безумие.
И боль… Она угнездилась где-то далеко-далеко, но в то же время совсем близко. Она накатывает волнами, но они уже не терзают как раньше. Боль стала привычной. Она стала своей. Без неё он бы давно потерял рассудок…
Колин лежал на грязном полу в позе эмбриона и старался ни о чём не думать, но мозг то и дело предательски рождал мрачные мысли. После исчезновения Сетт'иллиса дважды приходили охранники и приносили какую-то пищу, но сержант даже не вставал с места. Фатум, Рок, Судьба… У неизбежности, нависшей над ним, было столько имён, что Колин «опустил руки». Уж лучше умереть с голоду, чем узнать, что приготовил светловолосый бог.
Где-то на периферии слуха раздался металлический скрежет, но сержант обратил на него внимания не более чем на копошащихся по углам крыс. Звук повторился и вдруг дверь распахнулась.
— Вот видите, молодой человек, и в этой камере так же пусто как у бедняка в кошеле.
Человек, произнёсший эти слова, был не молод. Его выдал дребезжащий голос, в котором явно слышались нотки прожитых лет. Собеседник не ответил и тот же старческий голос продолжил:
— Это восьмая пустая камера. Видимо врагов у Шааса изрядно поубавилось, — он издал короткий смешок. — Полагаю продолжать нет смысла…
— Я буду решать, есть смысл или нет! — раздался вдруг знакомый голос и Колин решил что ослышался. Надеяться, что Скахет оказался у двери его камеры, было глупо. Но голос никуда не исчез.
— Веди к остальным, папаша. Пока не осмотрим все камеры, не остановимся.
От радости Колин едва не закричал. Слух не подвёл — это действительно Скахет! Но почему он его не видит?
Тут он понял почему. Света от прогоревшего факела показавшегося ему прожектором для посетителей было мало и от того они не смогли разглядеть узника, привалившегося к дальней стене.
Но что же он молчит? Ведь они сейчас уйдут. Нужно окликнуть.
— Скахет… — вместо крика из пересохшего горла раздался лишь слабый шёпот. — Скахет я здесь… — но его никто не услышал.
И тогда сержант напитал больные ладони энергией, и сгусток жидкого пламени с рёвом вырвался из окровавленных полосок ткани. Но угасающее сознание сыграло с прицелом злую шутку, и вместо стены рядом с дверью огненный шар врезался коменданту в живот. Лёгкое сухопарое тело отбросило в коридор, и оно сползло по стене, источая мерзкий запах сгоревшей плоти.
Реакции воина позавидовал бы даже верл. Огонь не успел сорваться с рук сержанта, как Скахет распластался на полу.
— Эй, внутри! Я не враг!
Скахет поднял выпавший из старческой руки факел и осветлил камеру, но ему никто не ответил. Колин находился в глубоком обмороке. На сотворение огонька он потратил не только все магические силы, но так же изрядное количество жизненной энергии.
Скахет прошёл вглубь и вдруг заметил скрючившееся у стены тело.
— Колин! — вырвался у него невольный вздох, и воин бросился к другу.
Первым делом проверил дыхание. Долго вслушивался и наконец, услышал. Еле-еле, но друг дышал. Уже легче. Дело за малым — выбраться из подземелья и как можно скорее покинуть Скавелл…
* * *
Сознание возвращалось урывками… Колин то впадал в полнейшее беспамятство, то выплывал из тьмы как рыба-фонарь из глубин, а однажды очнулся настолько, что ощутил тряску телеги. Но изнурённый и обессиленный разум не смог ухватиться за ускользающую реальность, и сержант вновь погрузился в вязкую пустоту.
Следующий раз сознание вернулось в воспалённый мозг болючим спазмом. Открыв глаза, Колин долго лежал, слепо пялясь в вечереющее небо. Через некоторое время, когда перед глазами стали мельтешить какие-то тени сержант понял, что его куда-то везут. Пересохшие губы разомкнулись, и он тихо простонал:
— Пить…
Тут же чья-то заботливая рука поднесла к губам кожаную флягу. Прохлада проскочила в одеревеневшее горло и пролилась в желудок ледяным уколом. Глоток, другой, третий и силы иссякают. В глазах кружится небо и его вновь поглощает тьма…
Когда Колин очнулся в очередной раз, то глаз открывать не стал. Долго лежал и вслушивался в окружающую обстановку пока его не позвали по имени. Голос был знаком, и сержант распахнул глаза.
— Наконец-то ты пришёл в себя, — улыбнулся Скахет.
— Долго я беспамятствовал? — прошелестел потрескавшимися губами Колин.
— Почти пять дней. Встать сможешь?
Сержант не ответил. Он прислушался к ощущениям, но ничего кроме жажды не почувствовал.
— Наверное, да, — сказал он и попытался приподняться, но мир тут же побежал по кругу.
— Ладно, лежи, — Скахет заботливо подоткнул другу одеяло
Сержант повертел головой и поинтересовался:
— Где это мы? В лесу?
— Просто рощица у дороги. Нужно было дать лошади отдохнуть, а то последние дни ехали почти без остановок.
Некоторое время Колин лежал и молча наблюдал, как ветер колышет листву. Потом вдруг приподнялся на локте и позвал:
— Скахет…
Воин оторвался от приготовления костра и вопросительно приподнял бровь.
— Спасибо что вызволил меня оттуда, — отчего-то произнести вслух слово «тюрьма» он не решился. Видимо испугался, что вместе с воспоминаниями вернётся и боль. — Как тебе это удалось?
Скахет посмотрел на друга долгим взглядом, отложил топор и подошёл к телеге.
— Не думаю, что в данный момент эти знания тебе помогут. Может в другой раз? — он протянул сержанту флягу. — Что касается нашего местоположения… — воин сделал