Быстро одевшись, я вышел из нашей комнаты в комнату родителей. Комната родителей была раза в два больше нашей, если наша была около 12 квадратных метров, то родительская около 20-ти. Нам, то есть нашей семье, в плане жилья можно сказать повезло, у нас были аж целых две комнаты в коммуналке, причем и сама коммуналка была небольшой, всего пять комнат. Наш дом стоял на набережной реки Фонтанки, у Ломоносовского моста, причем мы жили во флигеле, который располагался во дворе. Хоть двор был и не большой, но места для небольшого зеленого скверика с фонтаном посередине там хватало, и наши окна выходили как раз в этот скверик.
Наша комната была самой крайней, рядом с подъездом и из неё шла дверь в комнату родителей. Раньше была ещё дверь и в коридор, но её заложили еще до меня, кто и когда не знаю, просто у соседей с других этажей из такой же комнаты выходы были только в коридор. За комнатой родителей была ещё одна большая комната, там жила молодая семья, Виктор, достаточно молодой парень, на несколько лет старше меня жил там со своей женой Настей и двухгодовалой дочкой Аней. С другой стороны коридора в большой угловой комнате жила тетя Валя, просто привык так называть её с детства, она служила в какой-то конторе. Потом была узкая комната на подобии нашей, в которой жила баба Таня, пенсионерка и затем большая кухня. Туалет с умывальником был в конце коридора, вот туда я пошел, по дороге поцеловав маму. Как мне хотелось обнять её из-за всех сил и никуда не отпускать. Вернувшись, мы с ней и отцом позавтракали, а потом я стал собираться, Ведь моя Варюша снова жива и здорова, а я не видел её целых 72 года, целая жизнь. Хорошо, что сегодня воскресенье, выходной, у меня есть достаточно времени, что бы все обдумать и привыкнуть к новой, старой жизни, вот такой вот каламбур получается. Я спускался по лестнице вниз, а жили мы на втором этаже, как заметил у дверей квартиры под нами фигуру человека с костылями и вещмешком на спине. Это был наш сосед, дядя Петя, я, сделав удивленное лицо, спросил его, что случилось. Это в своей старой жизни я знал, что майор танкист, Петр Нечаев, одним из первых отправился воевать в Испанию, осенью 36 года. В середине октября 1936 года он прибыл в Испанию в качестве экипажа танков Т-26, которые отправили на помощь республиканцам правительство СССР. Нечаев вошел в состав первой интербригады под командованием Манфреда Штерна, австрийского коммуниста, гражданина СССР. А сейчас я не должен был знать, что с ним случилось, вот и пришлось ломать комедию, но нет худа без добра, мне нужен был официальный источник знаний о эффективности наших танков в бою. Дядя Петя на это подходил отлично, да, вот такая вот я циничная сволочь, а что делать? Как мне иначе залегендировать мои знания о боевом применении наших танков, если я официально всего лишь молодой инженер конструктор, только недавно окончивший учебу и ни в какие командировки в горячие точки не ездивший.
—Доброе утро дядь Петь, что с вами случилось?
Обернувшись ко мне дядя Петя ответил.
—О, Олег, доброе утро, да вот не повезло мне, отвоевался я похоже.
Сделав понимающее лицо, я воскликнул.
—Вы что, оттуда? Прямо из Испании? Как там, бьёте проклятых Франкистов?
—Да тише ты, не ори!
Замахал на меня рукой дядя Петя.
—Дядь Петя, расскажи, как вы там воевали, как наши танки себя показали?!
При этих словах лицо дяди Пети откровенно скривилось.
—Олег, я прямо из госпиталя, даже семью свою не видел.
—Ой извините, не подумал, просто вы ведь знаете, где я сейчас работаю, а мне очень важно знать мнение танкистов о наших танках, что бы сделать их более надежными и защищенными.
—Ладно Олег, приходи вечером, часикам к восьми, поговорим.
—Спасибо дядь Петь, мне это действительно очень важно.
—Да беги уже, небось к своей Варваре бежишь? — Улыбнулся мне дядя Петя.
—К ней, тогда до вечера дядь Петь.
Ну вот, если что потом можно будет упирать на мнение и слова того, кто сам воевал на наших танках. Жаль конечно дядю Петю, не знаю, что именно с ним произошло, но блокаду он тоже не пережил, а так надеюсь у него будет шанс выжить, ведь жили же многочисленные инвалиды, которых после войны было много.
—Доброе утро Ирина Федоровна, а Варю можно?
—Доброе утро Олег, сейчас позову.
Мне повезло, дверь открыла сама Ирина Федоровна, а не соседи, вот Варе с матерью откровенно не повезло, в соседях у них были какие-то склочные люди, и причем все уже в возрасте, молодежи не было. Варя постоянно мне жаловалась, про регулярные скандалы и мелкие пакости со стороны соседей. Может это было еще потому, что Ирина Федоровна была учительницей, коренной горожанкой, а соседи все были из деревень, без малейшего образования, приехавшие в город после революции, вот и была она среди них, как белая ворона.
Варя жила на углу Фонтанки и Бородинской улицы, от меня пять минут ходьбы пешком. Она скоро выпорхнула, и мы, взявшись за руки, пошли гулять по городу, а что, погода отличная, солнышко с легкими облаками, которые не дают ему печь, тепло, а впереди еще почти весь день. Повернув в сторону Аничкова моста, мы перешли дорогу, и пошли по набережной реки Фонтанки, по которой плавали лодки. Домой я вернулся только после обеда, проводив перед этим Варю домой, а погуляли мы изрядно, прогулявшись пешком по Невскому проспекту мимо Казанского собора до Зимнего дворца и обратно. А в восемь часов вечера я уже звонил в квартиру дяди Пети.
Дверь мне открыла их соседка тётя Вера, для меня, считай выросшего здесь, все взрослые соседи были дядями и тётями, как впрочем и для всей остальной дворовой ребятни, которая уже превратилась к этому времени в девушек и юношей.
—Добрый вечер, тёть Вер. — Поздоровался я с ней.
—Здравствуй Олег, ты к кому?
—К дяде Пети, он вернулся, я его видел утром.
—Да, не повезло ему, да и Анне тоже, муж инвалидом стал.
—Тёть Вер, зато вернулся, живой, да и руки целы, а нога, там ниже колена, так что деревянную поставить и можно ходить. Конечно, бегать не будешь, но и хоронить