На самом деле иезуиты, число которых было довольно-таки незначительно, всего-навсего читали проповеди и вели миссионерскую деятельность да учредили пару-тройку учебных заведений. После чего к их гонителям радостно примкнула целая куча ученых мужей – университетские преподаватели просто-напросто увидели в иезуитах опасных соперников, потому что образование у тех было поставлено лучше, чем в закосневших старинных заведениях…

Шизофрения бушевала. Все покушения на жизнь коронованных особ – убийства Генриха III и Генриха IV, нападение на Людовика XV некоего Дамьена – объявлялось делом рук иезуитов, это была лишь крохотная частичка правды. Убийцы двух Генрихов и впрямь были сторонниками тех взглядов, что высказывали иезуиты, но не более того. Причастность самого иезуитского ордена к этим двум смертям не смогло доказать и тамошнее следствие, пользовавшееся пыткой еще чаще, чем чернильницей. А Дамьен, слегка оцарапавший Людовика дрянным перочинным ножичком, был совершенно «левым» психом и к иезуитам не имел ни малейшего отношения. Переводя на мерки нашего времени – если завтра выпускник Массачусетского технологического университета шарахнет гранату в президента Буша, это еще не означает автоматически, что массачусетская «технолага» – тайная террористическая организация. А если покуситель при этом еще и окажется членом республиканской партии, это опять-таки вовсе не означает, что упомянутая партия создана специально для истребления американских президентов…

Но на толпу, как мы прекрасно знаем, логика и убеждение не действуют, а вот байки о жутком заговоре, подкрепленные тоннами печатной продукции и неисчислимым множеством пылких речей, как раз производят самое потрясающее впечатление…

Честно говоря, меня, как фантаста, завидки берут при виде столь безудержного разгула фантазии! Иезуитов не обвиняли разве что в том, что они готовят падение Луны на Землю. Все остальное пускалось в ход без малейшего стеснения и без всякой заботы о правдоподобии. Иезуиты оказались виноваты в войне в Испании, в повышении цен на хлеб, в введении правительством цензуры и принятии парламентом закона о святотатстве. Когда летом 1830 года в Нижней Нормандии начались пожары, их моментально приписали не засушливой погоде и неосторожному обращению с огнем, а иезуитским поджигателям, во множестве рыщущим по городам и селам с зажигательными машинками под полой. Заодно уж на иезуитов списали и упадок образования во Франции и снижение уровня литературы. Доходило до дурных анекдотов: когда префект полиции в одном из городов запретил проституткам приставать к прохожим на улице средь бела дня, труженицы древнейшей профессии моментально объявили его «пособником иезуитов», и получился шумный скандальчик.

Один из парламентских ораторов заявил во всеуслышание, что коварные иезуиты подготовили аж десять тысяч шпионов из лакеев, которые, нанимаясь на службу, будут таким образом вынюхивать тайны хозяев и передавать их Ордену. К этой увлекательной кампании тут же подключился известный писатель Шатобриан, заявивший, что это чистая правда – вон и его собственный лакей, точно известно, за ним откровенно шпионит… Вот только кончилось все конфузом, потому что впоследствии вскрылось, что лакей Шатобриана, и верно, за хозяином вовсю шпионил, но работал он не на иезуитов, а на министра полиции…

Твердили во всеуслышание, что масонство, если кто не знает, как раз и придумали в своих злокозненных целях иезуиты, намеревавшиеся таким образом изничтожить королевскую власть. А вслед за тем без всякой логики и связи с предшествующими откровениями утверждалось, что короли Людовик XIV и Карл X сами были «тайными иезуитами»…

Была запущена в оборот совершенно восхитительная сенсация: иезуиты суть не кто иные, как уцелевшие члены ордена тамплиеров, продолжавшие столетиями действовать в глубоком подполье. С превеликим шумом опубликовали «раздобытый окольными путями» устав иезуитского ордена. Одна беда: во-первых, в нем не нашлось ничего, что работало бы на версию о «всемирном заговоре», а во-вторых, оказалось, что устав этот уж двести лет как обнародован… А чтобы уж до кучи, обвинили иезуитов в том, что именно из-за них провалилось восстание греков против турок. Греки православные? Православные. Иезуиты, стало быть, из ненависти к православию подсобили туркам…

Особенно много дурацких сказок возникло о парижской высшей школе иезуитов Монруж. Говорили, что эта школа – замок, окруженный неприступной стеной с бастионами и пушками; что там засело три тысячи иезуитов с запасами пороха и ружей. Что от Монружа идут во все стороны длиннющие подземные ходы, по которым иезуитские агенты прокрадываются на свои явочные квартиры и даже в королевский дворец, где совещаются с работающими на них министрами. Как ядовито заметил настоятель Монружа: «Если дилижансы, пересекая Париж на полной скорости, обливали грязью прохожих, то виною всему, конечно, были иезуиты из Монружа». Юмор был достаточно горький: в то самое время монружских иезуитов на полном серьезе обвиняли в том, что они виновны в дождях, заморозках и градобитии посевов…

Шизофреничность всех этих выдумок станет особенной, если уточнить, что школа Монруж располагалась не в глухой провинции, а практически в центре Парижа, на одной из самых оживленных улиц, так что любой прохожий мог своими глазами убедиться, что там нет ни крепостных стен, ни бастионов, ни пушек.

Впрочем, некоторые наверняка все это видели. Подобные кампании вполне способны вызвать массовые галлюцинации наподобие той, о которой вспоминал в своей книге ле Бон, позаимствовавший ее из мемуаров флотского лейтенанта Феликса. Французский военный фрегат дрейфовал в море, разыскивая корвет, с которым его разъединила сильная буря. Погода, особо подчеркиваю, стояла прекрасная: совершенно безоблачное небо, яркое солнце, полдень… Внезапно наблюдатель заорал с мачты, что видит… плот. Несколько десятков человек – матросы, офицеры и даже один адмирал – «собственными глазами» увидели в море лодки, увешанные сигналами бедствия, да вдобавок ведущие на буксире плот, переполненный потерпевшими кораблекрушение…

Адмирал, не мешкая, велел спускать шлюпки, чтобы подобрать бедолаг. Спасатели «своими глазами» видели на лодках и на плоту множество моряков, которые протягивали руки к ним, метались, смеялись от радости…

Однако, когда спасательные шлюпки приблизились к лодкам, ничего кроме кучи веток с листьями, которые ураган сорвал с прибрежных деревьев и унес в море, они не увидели. Но десятки людей – трезвехоньких, вменяемых! – видели и плот, и лодки, и множество «терпящих кораблекрушение»…

Так что нельзя исключать, что кто-то и в самом деле «своими глазами» видел вокруг Монружа могучие стены с пушками на них, а также злых иезуитов с зажженными фитилями…

Все это оказалось гораздо серьезнее, чем можно подумать. В конце концов при очередном «революционном возмущении» монружскую обитель разграбили и разрушили толпы «вольнодумцев». Как вспоминал в своих «Записках» Александр Дюма, толпа с воплями «Держи иезуита!» сграбастала некоего юношу и поволокла топить в реке исключительно из-за того, что молодой человек «без восторга» наблюдал за погромом – уже не Монружа, а близлежащих церквей, не имевших к иезуитам никакого отношения