Когда Хён уходит в о-тэараи, Иэн долго смотрит ей вслед. Он мне завидует. Хён нет долго – она заново румянит лицо – поэтому Пэна начинает нести. Повод – он просто засмотрелся на прошедшую мимо задницу:
– Я вообще не знаю, нужны ли мне еще женщины. Мне так нравятся их задницы и их лица, но я знаю, что я не буду с ними счастлив. Иногда мне хочется быть монахом. Я хочу женщин, но не хочу терять свою свободу. Сложная ситуация. Я хочу женщину, которая бы мне нравилась. Но я не хочу влюбляться в нее. То есть единственный выход – женщина, которая бы мне не нравилась. Тупик! По-моему, я уже готов все бросить. Я долго ждал этого момента. В женщинах не найти удовольствия. Нет, какое-то есть, но очень ненадолго. Это как книга. Она начинается медленно или быстро, действие развивается, достигает кульминации, а потом все заканчивается. И тебе остаются только воспоминания. Они могут быть прекрасными, яркими и цветными, удовольствие и боль, но они заканчиваются снова и снова. И что делать? Остается только найти следующую.
Он закуривает следующую. Закуривает со стороны фильтра, хотя в начале вечера шутил, что знает верный способ, как определить, готов ли уже кто-нибудь – если закуривает не с того конца, то готов. Не улыбается и не злится, а тупо смотрит на сигарету, а потом мнет ее в пепельнице и закуривает другую. Теперь правильно. Щурясь, отстраняясь от дыма, он продолжает.
– Ты что-нибудь знаешь о дзэн-буддизме?..
Вообще-то у нас с Йэном один scientific advisor по буддизму – Асада-сэнсэй. Но какая на хер разница?..
– …Я сейчас читаю об учении Догэна, основателя школы Сото в дзэне. Довольно тяжелое чтение, даже на английском. А еще я читаю книгу про Банкэя. Его учение очень просто. Я не так много знаю о буддизме, but I think that it goes straight to the heart of human existence. Я чувствую это. Это больше, чем просто учение. Вчера вечером я пошел в бар. Я недолго сидел там. Мне становится тоскливо, когда я в баре. Нет, я веселюсь, пью, но я вижу вокруг женщин, одних женщин, часто, всегда красивых. И я понимаю, что они никогда не будут моими. Почему вообще я должен хотеть их? Кто сделал так, кто заставляет меня хотеть? А я хочу, я раб своих страстей. Я хочу прикоснуться к их телам, дотронуться рукой до их лиц, их красивых лиц. Я чувствую сансару. Ты знаешь буддийский термин сансара? По-японски это называется риннэ. Это колесо жизни и смерти. Есть шесть сфер. В самом верху рай, а в самом низу ад. И мы постоянно вращаемся вместе с этим колесом. Сначала чувствуем удовольствие, а потом нас бросает прямо в ад. То же самое и в баре. Ты видишь классную девушку и надеешься подойти к ней, уйти с ней. И тебя бросает в ад, когда ты видишь, как она уходит с другим. Или даже одна. And her ass mocking you as it fades away. Вон как у той, которая только что сидела за тобой…
Виляя туго оджинсованными бёдрами, возвращается Хён. С неудовольствием смотрит на полупустую кружку и отодвигает ее – чуть выдохшееся мы не пьем:
– Заказали?
После туалета и восстановления мэйкапа она обычно трезвеет, но тут начинает нести уже ее. Виноват Иэн – он целый вечер завистливо и умильно пялится на нас, говорит, как нам завидует, what a perfect couple we make. А тут еще его угораздило спросить, где мы собираемся жить после Японии, в России или Корее. Пэну нравится Корея, там такие красивые девушки.
– В России вообще-то не хуже…
Но тут вступает Хён, начиная подробный рассказ, как хорошо мы смогли бы жить в Корее. Саша бы выучил корейский – если выучил японский, то легко бы выучил и корейский, он легкий и очень похож на японский. Грамматика вот вообще одна почти! И тогда я бы мог выступать на телевидении – на корейском телевидении очень много таких красивых иностранцев. Они ничего делают, только рассказывают что-нибудь из своей жизни. А им платят только за внешность и за то, что они говорят по-корейски! Много платят! А такой красивый иностранец, как Саша… Все бы молодые кореянки-зрительницы влюбились в него… Хён бы даже чуть ревновала, но она в меня верит. Ведь я только ее, правда?..
Иэн полностью согласен с этим планом. «В Корее такие красивые девушки!» Если раньше, во время своего монолога, он чуть не плакал, то сейчас он – само блаженство. Он в восторге от плана Хён. Американские горки сансары подкинули его, видать, в самый высокий рай.
– Так почему ты не едешь в Корею, Саша?
Но ему никто не отвечает. Обращаясь к нему, Хён рассказывает мне наш План № 2. Что она выучит русский и приедет в Россию. Сначала учиться, на полгода или год, потому что она тоже быстро выучит русский, они, языки, ей легко даются. А потом найдет работу. Ведь в России, я ей говорил, много корейских фирм. Она уже начала учить русский.
– Вот, Иэн, послушай… Это по-русски! Это значит…
Про Россию – это на самом деле наш План № 1. То есть принятый и одобренный на настоящий момент. Но-но я слышал его уже сто раз. Решив, что пока хватит, Хён останавливается. Иэн, блаженный и красный, что-то спрашивает. Не слушая его, Хён предлагает перейти в другой бар. Общаться весело в баре. Долго общаться в одном баре – не весело. Корейский этикет… Йэн не против. Он отведет нас в бар для иностранцев, где он часто бывает! Каждый кладет за себя деньги и берет свои сигареты.
На улице влажный, как пропотевшая гриппозная простыня, вечер. Липнет к лицу, как паутина на лесной тропинке. По ярко освещенным тротуарам, отороченным велосипедами и мопедами, валят вечерние толпы. Девочки, по две, по три, вцепились под руки друг