Некоторые дети, как, например, Алина, не совсем понимали, что такое городской смог. Когда они приезжали на дачу и выходили из машины, то папа обычно делал глубокий вдох и говорил:
– Господи, какой воздух!
– Невероятно чистый, – подтверждала мама, вдыхая его вслед за отцом.
Алина по примеру родителей тоже делала вдох и кивала, но никогда не признавалась в том, что совершенно не чувствует никакой разницы между городским воздухом и дачным. Тем более что она, в отличие от некоторых детей, любила дачу и все, с ней связанное.
На даче девочке нравились три вещи: весельная лодка, смородина и надувной бассейн, в котором Алина готова была плескаться с утра до вечера.
На лодке папа катал Алину и маму, если не рыбалил. Зеленоречка – не зря так прозвали этот дачный поселок. Здесь есть речка с водой, которая действительно почти все время зеленого цвета. В речке водятся окуни, караси, красноперки и даже щуки. Поговаривали, что раньше здесь был рыбный заповедник, в котором разводили осетров, и якобы кто-то из соседей видел, как кто-то вытаскивал… впрочем, рыба Алину не интересовала – ей нравилось исключительно катание на лодке.
Смородина. Красная, белая и черная. Мама говорила, что она очень-очень полезна, но Алина любила ее, конечно же, не за полезность, а за вкусность. Смородины у них на участке было тысяча миллионов кустов, она росла вдоль забора по всему периметру, и Алина могла съедать ее каждый день по тысяче миллионов горстей.
Ну и главная забава, недоступная в городе, – это свой собственный бассейн, стоящий посреди участка. Его доставали из сарая, надували и заполняли водой чуть ли не первым делом, когда приезжали на дачу. Так классно лежать в теплой воде и смотреть вверх, на голубое небо, такое чистое, какого никогда не увидишь в городе.
Нет, конечно, в дачной жизни имеется еще много всяких прелестей – например, баня, после которой так здоровски с разбега плюхаться в бассейн, поднимая целый фонтан брызг. Или люляки – люля-кебаб, который папа готовил на мангале. Еще всякие ежи, дятлы, кукушки и прочая полудикая живность, посещающая их участок в самые неожиданные моменты. Еще бадминтон, вечернее лото, утренняя роса, сверчки по ночам и прочая, прочая, прочая.
Единственное, что Алине не нравилось на даче, – это пауки. Не то чтобы она их боялась – это когда маленькая была, визжала при их виде, а сейчас-то уже взрослая, тринадцать лет как-никак, – но неприязнь к ним оставалась прежней.
Пауки плели свои паутины еженощно и всюду, папа посмеивался, когда Алина, зайдя за смородиной, натыкалась на миниатюрные сети и, фыркая, пыталась стряхнуть с себя невидимые и очень неприятные нити.
А в остальном дача была тем самым местом, куда надо обязательно приезжать каждое лето на неделю. Не больше, потому что через неделю она надоедает, но и не меньше – иначе не успеть в полной мере насладиться природой.
– Как хорошо, что мы ее тогда купили, – сказал однажды папа маме. – Считай, за шапку сухарей. У нас в один год появилась и дача, и доча.
– Папа, а кто нам продал дачу за шапку сухарей? – удивленно спросила Алина. В ее представлении, это должна была быть огромная шапка.
Оказалось, что «шапка сухарей» – означало, что очень дешево, почти даром. А вот кто продал им дачу, родители не знали. Бывшего хозяина они так и не увидели, сделку завершали через агента, который – вот странно – в первую встречу упомянул, что хозяин какой-то индус, а во вторую – что какая-то молодая девушка.
– Да и не все ли равно, кто продал. Главное, что теперь хозяева тут мы. Ты будешь в бассейне купаться или спускать его?
– Не-е-ет! Не спускать! – завизжала Алина и, разбежавшись, плюхнулась в нагретую солнцем воду под смех родителей.
Весело было. Всегда. Пока все не закончилось.
День был как день. Солнце, легкий ветерок, птицы пели, им подпевала старенькая магнитола, а магнитоле подпевала мама, хозяйничая на веранде, которая одновременно служила и кухней. Запах блинов разносился чуть ли не по всему участку. Папа возился в сарае с удочками, а Алина, вдоволь накупавшись в бассейне, пошла к самому дальнему кусту черной смородины, намереваясь не только поесть, но и собрать в туесок ягоды для родителей.
По ту сторону забора проходила тропинка, заросшая бурьяном почти в человеческий рост. Тропинка вела к заброшенному соседскому участку, который уже несколько лет был выставлен на продажу, и явно не за шапку сухарей. На тропинке было много крапивы, амброзии, пауков и противной мошкары. Папа давно собирался выкосить эту поросль, но поскольку бурьян не на их участке, а на нейтральной территории, тропинке, которой к тому же никто не пользовался, то у него все никак руки не доходили.
Алина очень удивилась, когда увидела среди бурьяна чью-то фигуру. Поначалу подумала, что это бродяга из тех, что воруют детей и продают цыганам, и приготовилась было дать деру поближе к родителям. Но, приглядевшись, увидела, что человек не похож на бродягу.
Это оказалась девушка лет двадцати, на груди у нее висел фотоаппарат. Она была одета в джинсы и майку, а еще у нее были дымчатые очки, большие, на пол-лица. В таком одеянии она совсем не была похожа на дачницу. Заметив Алину, девушка приветственно махнула ей рукой и, примяв несколько кустов амброзии, подошла поближе к забору.
– Ты кто? – спросила Алина больше с любопытством, чем с опаской.
– Инна, – ответила девушка. – А ты?
– Алина. Это наша дача. – Алина кивнула назад. – А ты что тут делаешь?
– Фотографирую, – в доказательство своих слов Инна показала на фотоаппарат.
– Кого?
– Ну, разное… пауков, например.
Алина поморщилась, выражая все то отвращение, которое у нее вызывали пауки.
– Фу! Ненавижу пауков!
– Правда? А почему?
Пробравшись сквозь бурьян, Инна подошла вплотную к забору и повторила вопрос:
– Почему пауков-то ненавидишь?
– Они… они… противные, мерзкие… страшные…
– Ты их боишься, что ли?
– Нет… то есть да, боюсь, – кивнула Алина. – Но не сильно.
А ненавижу сильно.
Инна засмеялась.
– Думаю, ты скоро изменишь свое мнение.
– Когда?
– Скоро.
– А почему?
Инна пожала плечами, но не ответила. Вместо этого облокотилась на забор и заговорщицки прошептала:
– А ты знаешь, какой сегодня день?
– Какой? – тоже шепотом спросила Алина.
– День девичьих гаданий. Если сегодня в полночь зажечь свечу и посмотреть на луну, то на луне можно будет прочитать имя жениха.
– Правда, что ли? – засомневалась Алина. – А как такое может быть?
– Ну, я этого точно не знаю, наверное, какие-то силы природы… Говорят, что если в этот момент запах необычный почувствуешь, как баобаб пахнет, то жених этот сто процентов на тебе женится, так-то.
Как пахнет баобаб, Алина понятия не имела, поскольку ни разу в жизни его не видела. Знала только, что