Большая часть московских таксистов имеет при себе индивидуальные средства защиты. Так было, есть и будет до тех пор, пока каждый идиот в этом городе не поймет, что машина с шашечками — это средство передвижения, а не мобильная касса взаимопомощи, по которой достаточно постучать кулаком, чтобы получить немного денег. К сожалению, эта простая мысль никак не укладывается в головах у дешевых городских хулиганов. Поэтому и я сам, и мои коллеги всегда имеют — кто под сиденьем, а кто в бардачке — какой-нибудь увесистый аргумент для разрешения спора хозяйствующего субъекта с тем гадом, который покушается на это самое хозяйство. Лично мне для этой цели больше всего нравится американский полицейский фонарь на четыре большие круглые батарейки. Мировая вещь. Прочная, надежная, увесистая. Идеально подходит и чтобы посветить, и чтобы засветить. Носится в специальной петле на бедре, откуда выхватывается с той же легкостью, с какой ковбои извлекали свои кольты сорок пятого и смит-вессоны сорок четвертого.
Понимая, что, если Костлявому удастся меня ухватить, жертвой аварии окажется уже не он, я лихо сорвал с джинсов свой фонарь и врезал им здоровяку прямо по темени. Удар был что надо. Мне даже кисть вывернуло. Однако на верзилу это не произвело ни малейшего впечатления. В ответ он, не глядя, закинул руку назад и вкатил мне мощнейшую оплеуху, такую, что если бы я чуть слабее захватил его шею, мигом оказался бы на асфальте. И тут со мной что-то произошло. Я стал дубасить своего противника с такой силой и частотой, будто в моей руке был не фонарь, а малый отбойный молоток «МП-16» — вес девять кг, энергия удара — сорок четыре джоуля. Это Костлявому уже не понравилось. Он зарычал, скакнул вбок и, откинувшись назад, крепко приложил меня о борт моей же машины. От удара в моем позвоночнике что-то хрустнуло, в нутре екнуло, а в голове зазвенело. Руки сразу же стали какими-то слабыми, если не сказать чужими. То есть чувствовать-то я их чувствовал, а вот держаться ими за шею противника уже не мог. Поэтому, когда Костлявый отошел от машины, я раненым кавалеристом безвольно сполз с его спины и остался лежать на теплом пыльном асфальте.
Не знаю, планировал здоровяк добивать меня или нет. Но тут дружная команда его странных недоброжелателей наконец-то перегруппировалась и предприняла вторую атаку. Что там происходило, я в точности не видел, потому как после полученных повреждений мне как-то больше хотелось в мягкую постельку или на худой конец под рентгеновский аппарат. Вставать же и получать новую порцию травм, несовместимых с жизнью или просто крепким здоровьем, как-то не улыбалось. Тем не менее чувство долга и попранного двухметровым гадом достоинства все же требовало какого-никакого отмщения, поэтому я, скрипя, перевернулся на живот и стал подниматься. Медленно. Как крейсер «Варяг» со дна на рейде Чемульпо. Правда, мне было все-таки тяжелее. «Варяг»-то поднимали японцы, а мне не помогал никто. При этом вокруг раздавались то тяжелые хрусткие удары, то чей-то рык, то сопение, то сдавленная ругань, перемежающаяся ценными указаниями:
— Вязы его, Васзя! — требовал чей-то голос с азиатским акцентом.
— Сам сеть держи! — огрызалась девушка, видимо раздраженная тем, что ее обозвали «Васзей».
— Секундочку, господа! — это явно произнес Чехов. — Сейчас я вам помогу.
— Дурак, не лезь! Пожалеешь! — предупредил в свою очередь Костлявый. И что было странно — «дурак» у него прозвучало не определением, а, скорее, как личное обращение.
В конце концов мне удалось, цепляясь за различные выступы родной машины, подняться на ноги и встать лицом к схватке. Однако бой к тому времени уже закончился. Светящаяся девица (правда, на тот момент ее яркость значительно поуменьшилась), Чехов и Длинный с Коротким, тяжело дыша, стояли над упакованным в сеть и туго перевязанным арканом телом Костлявого. На меня они внимания не обращали.
— Надо идти! — обратился к товарищам Чехов.
— А как этого понесем? — поинтересовался Длинный.
— Прозсто! — ответил Короткий. Он-то, как выяснилось, и был уже упоминавшимся азиатом. Маленький человечек шустро наклонился, поднял с асфальта лом, которым в начале сражения был вооружен Чехов, и попытался просунуть железяку между связанными лодыжками Костлявого.
— Ты это зачем? — властно спросила девица.
— Ноги-руки на палка. Палка на плечи и тащить! — не отрываясь от дела, объяснил азиат.
— Куда тащить? — продолжала допытываться светящаяся незнакомка. — До первого мента?
Стало понятно, что ситуацию встречи с органами охраны правопорядка Короткий не продумал. Он перестал пропихивать лом сквозь веревки, опутавшие беспомощного противника, но так и остался сидеть рядом с ним на корточках, видимо предавшись размышлениям.
— А может, — подал идею Длинный, — возьмем где-нибудь ковер?
— Тосьно, — оживился азиат, как видно понимавший рослого напарника с полуслова. — Обмотаем его в ковер. Если спросят, сказем — несем химтсиська.
— Ага, — радостно добавил Длинный, — круглосуточная. Такие бывают.
— Где? — девица уже не говорила, а почти шипела, как завидевшая собаку кошка. — Где вы собираетесь взять ковер в два часа ночи?
Длинный и азиат озадаченно переглянулись.
— Нужен транспорт! — резюмировал Чехов. И тут вся компания, словно по команде, повернулась ко мне.
Глава вторая
Признаю — я человек неразумный и непоследовательный. Нормальный гражданин наверняка сделал бы все от него зависящее, чтобы поскорее отвязаться от тех странных личностей, с которыми я столкнулся на темной улице. И уж он-то точно ни при каких обстоятельствах не стал бы помогать запихивать в свой багажник такой опасный груз, как связанное тело неизвестного громилы по кличке Костлявый. В общем-то и в моей голове мелькнула мыслишка, что на фиг мне нужны все эти приключения? Но в том-то и суть, что на самом деле я всегда только их и ждал — хороших, увлекательных приключений. И ведь что интересно, если бы мои новые знакомцы стали меня уговаривать, обещать большие бабки, на худой конец, просто угрожать, тогда бы и я скорее всего сразу послал их куда подальше, не сильно заботясь