«Он к нам пришел с высоких гор, Как солнца луч, блеснул его веселый взор. В нем было столько жизни, юности и силы, Его в тот день я полюбила, Но он ушел, забыв меня и всё, что было, И счастье наше ушло, как тень».
Валя стояла сначала, как заколдованная, не шевелясь, кажется, забыла дышать. Потом тихонько обошла рояль, чтоб видеть его лицо, и изумилась! Оно было прекрасным! Столько в нем отражалось чувства: в мягких контурах щек, в горьких складках губ, и особенно хороши были большие синие глаза. Они сейчас задумчивые и нежные, светились, всё время меняясь: то грустные дымчатые мерцали в полузакрытых веках, то распахивались, излучая радостный синий свет. И этот голос, ей казалось, переливался из его души в ее душу. Она была потрясена. Сергей поднял голову, и их глаза встретились. Он замолчал, понимающе улыбнулся, не отводя взгляда, и пошел к ней. Валя, счастливо улыбаясь, шагнула навстречу. Ей показалось, что они попали в стаю поднимающихся голубей – вокруг них метались аплодисменты. Заиграл оркестр. Они весь вечер танцевали вместе. Валя видела только прекрасные синие глаза, только его одного.
А потом были долгие ожидания и нечастые радостные встречи. Весной Сергей защитил диплом и уехал. Вскоре его призвали в армию. Редкие долгожданные письма. Валя писала чаще, скучала, была непреодолимая потребность говорить с ним. В одном из писем призналась, что любит его и ни о ком другом не может думать. На Валю обращали внимание ребята. Она сравнивала их с Сергеем. Было в нем что-то такое, от чего парни блекли в ее глазах.
Через два года Валя приехала к Сергею. В первый же день почувствовала, что он равнодушен к ней. Это расстроило ее. Ночью плакала от сделанного открытия, и вспоминалось сиротское детство с мачехой, про которое она, лежа рядом с ним, рассказывала полушепотом. Сергей растерялся перед ее слезами и не тронул.
На другой день они спустились в подвал; в маленькой темной комнате без окон, с искусственным освещением, им выдали брачное свидетельство. За регистрацию нужно было заплатить два рубля. Сергей долго искал их во всех карманах, в военном удостоверении, в записных книжечках. «А если не найдет, что тогда? Разведут?» – озорно заблестели глаза Вали, невольно распахнулась улыбка. Наконец в пропуске в полк он нашел два помятых рубля и обрадовался! Валя тоже облегченно вздохнула.
Возвращались из ЗАГСа. На душе у Вали тревожно. Шла рядом с человеком, который за эти два года стал ей чужим. Она любила того, по-мальчишески длинного, нескладного парня, а этот был сложившийся мужик, жестковатый в обращении с нею. Вот к этому другому она еще не привыкла. Валя понимала, что выданное сейчас брачное свидетельство соединяло их как мужа и жену на всю жизнь. То, что сегодня должно произойти, пугало ее. Она была не готова к этому. Сергей шел молча, погруженный в думы, отмеривая длинные быстрые шаги. Валя едва поспевала за ним, изредка с волнением поглядывая на него.
Когда вернулись в комнату, Сергей повалил ее на кровать. Она не решилась оттолкнуть, он теперь имел право.
Валя ничего не испытала, кроме боли, стыда и унижения. Лежала испуганная, морально раздавленная, ощущая какую-то болезненную слабость во всем теле. А она мечтала о ласке, нежности, любви!
– Ладно, хватит валяться! Вставай и готовь обед, есть хочу, – одеваясь, равнодушно сказал Сергей. Валя с трудом, преодолевая слабость, поднялась и, сдерживая слезы обиды, пошла на кухню.
Если бы он нашел в своем сердце нежность и приласкал ее, она бы пожаловалась ему: как ей сейчас трудно. Наверное, ей стало бы легче, почувствовала бы к нему доверие, и ниточка, связывающая их, окрепла.
Сейчас порвалась.
На третий день замужества Валя решила уехать от Сергея. Она убедилась, что он ее не любит. Сергей ушел на работу. Валя собрала чемодан, связала перину, села на узел и горько заплакала.
«Ну, уеду, как явлюсь к отцу? Что скажу? Не любит? Подумают, что просто несерьезная девчонка. Кто я теперь такая? Не девка, не баба, а сбежавшая от мужа легкомысленная жена. Я же любила его? – засомневалась. Прошлое связывала ее с ним, и уехать не было для нее легко и просто. – Наверное, люблю, – заплакала еще горше. – Говорят, быть счастливым зависит от самого человека. Я постараюсь. Я буду ласковой, внимательной женой и согрею холодное сердце Сергея, и он, может быть, еще полюбит меня».
Валя вспомнила мужа при их первой встрече, когда он пел. Сколько чувства отражалось в интонациях голоса, в горьких складках губ, в сдвинутой морщинке между бровей. Значит, он способен любить. Как ей хотелось, чтобы это чувство принадлежало ей! «Обязательно полюбит! – успокаивала она себя, – и привыкну постепенно», – повздыхала, разобрала вещи. Осталась.
Сергей никогда не повысил на нее голос, не обидел грубым словом, но смотрел на нее всегда спокойным равнодушным взглядом. Ей было холодно от этого. «Может быть, он просто сдержанный человек, не проявляющий своих эмоций? А в глубине души я не безразлична ему? Иначе, почему женился?» – думала Валя порой.
Окружающие уважали, любили его, она видела это по их радушным улыбкам, обращенным к нему. Со всеми Сергей был весел и приветлив, кроме нее. Живя рядом с ним, она не знала его. Муж был для нее загадкой. «Что скрывается за этой молчаливой сдержанностью? Глубина чувств или пустота? – уже сомневалась Валя. – О чем думает? Что переживает? Чего хочет от нее?» «От тебя ничего, – пожимал плечами Сергей, когда Валя спрашивала его об этом. – Всё нормально».
– Ты меня любишь? – допытывалась она. Он отмалчивался. Ни да, ни нет. Думай, как хочешь. Раз в неделю целовал ее, были близки, но как-то безрадостно. Ей казалось, и для нее, и для него. Валя старалась предупредить каждое его желание, муж не замечал этого. И все-таки она очень хотела его любви, и чтоб смотрел он на нее тепло и нежно, как тогда, когда пел. Это стало заветной ее мечтой. Но Сергей оставался по-прежнему замкнутым и властно неприступным.
…А тут еще сердце томили воспоминания мелких обид вчерашнего дня. Накануне вечером, свекровь с упреком говорила:
– Тебя не было, мне пачки масла на неделю хватало, а сейчас день-два пройдет – ее нет!
– Я не ем масла, – густо покраснев, ответила Валя.
– Куда же оно девается? – повысила голос свекровь.
– Не знаю, – не поднимая головы, возразила Валя. Она действительно не брала его.
– А Сергей не шлет денег и ничего не пишет, – продолжала мрачно Клавдия Никифоровна, – видно, не шибко о