Прочтите «Бастилию без покрова»: там изложены этот и многие другие факты.
Впрочем, де Лоне был храбр.
Уже второй день он чувствовал, что над его головой собираются тучи. Уже второй день он слышал, как волны бунта все громче и громче бьются о стены его крепости.
Все это заставило его побледнеть, однако он сохранял хладнокровие.
Впрочем, за его спиной стояли четыре пушки, готовые открыть огонь, рядом с ним был гарнизон швейцарцев и инвалидов, а перед ним — один-единственный человек, и притом безоружный: перед тем, как войти в крепость, Бийо отдал свой карабин Питу. Он понимал, что по ту сторону ворот любое оружие принесет ему больше вреда, чем пользы.
Бийо было достаточно одного взгляда, чтобы заметить все: грозное спокойствие коменданта, швейцарцев в караульнях, инвалидов на орудийных площадках, молчаливую суету артиллеристов, грузящих в фургоны зарядные картузы.
Часовые держали ружья наизготовку, офицеры обнажили шпаги.
Комендант не двигался с места, и Бийо пришлось подойти к нему; ворота закрылись за спиной посланца народа с таким мрачным скрежетом, что, как ни отважен был фермер, его пробрала дрожь.
— Что вам еще угодно от меня? — спросил де Лоне.
— Еще? — удивился Бийо. — Сдается мне, что мы видимся впервые в жизни, и у вас нет причин утверждать, что я докучаю вам просьбами.
— Но мне сказали, что вы пришли ко мне из Ратуши.
— Это верно.
— А я только что принимал посланцев муниципалитета.
— Зачем же они приходили?
— Затем, чтобы попросить меня не открывать огонь.
— И вы обещали?
— Да. Еще они просили меня убрать пушки.
— И вы их убрали, я видел. Я был в эту минуту на площади.
— И, конечно, решили, что я испугался угроз этой толпы?
— Натурально, — согласился Бийо, — очень было на это похоже.
— Что я вам говорил, господа, — обратился де Лоне к офицерам, — что я вам говорил: нас сочли способными на такую подлость!
Затем он продолжил свои расспросы.
— А от чьего имени пришли ко мне вы? — поинтересовался он у Бийо.
— От имени народа, — гордо ответил Бийо.
— Прекрасно, — улыбнулся де Лоне, — но у вас, кажется, есть и другая рекомендация, иначе вы не пересекли бы и первой линии часовых.
— Да, у меня есть письмо от вашего друга господина де Флесселя.
— Флесселя! Вы назвали его моим другом?!, — живо подхватил де Лоне, так пристально вглядываясь в лицо Бийо, словно ему хотелось прочесть все тайные мысли собеседника. — Откуда вы взяли, что господин де Флессель — мой друг?
— Мне так показалось.
— Показалось. Все дело в этом. Ладно, поглядим на письмо.
Бийо подал ему бумагу.
Де Лоне прочел ее один раз, затем второй, развернул листок, дабы убедиться, что на обороте нет никакой приписки, поднес его ближе к свету, чтобы удостовериться, что в письме нет никакой тайнописи, скрытой между строк.
— И это все? — спросил комендант.
— Да.
— Вы уверены?
— Уверен.
— И он ничего не велел передать на словах?
— Ничего.
— Странно! — произнес де Лоне, бросив сквозь бойницу взгляд на площадь Бастилии.
— Не что же вы хотели от него услышать? — спросил Бийо.
Де Лоне вздрогнул.
— В общем-то, ничего особенного. Вернемся к вам; говорите, что вам нужно, но поскорее: я спешу.
— В двух словах: мне нужно, чтобы вы сдали нам Бастилию.
— Что-что? — переспросил, встрепенувшись, Де Лоне тоном человека, плохо расслышавшего слова собеседника. — Что вы сказали?
— Я сказал, что пришел к вам от имени народа с требованием сдать Бастилию. Де Лоне пожал плечами.
— По правде говоря, странная это тварь — народ, — сказал он.
Бийо в ответ только хмыкнул.
— И что же хочет сделать с Бастилией этот ваш народ?
— Он хочет ее разрушить.
— Какого черта далась ему Бастилия? Разве людей из народа сажали в Бастилию? Бастилия! Народу следовало бы благословлять каждый ее камень. Кого сажают в Бастилию? Философов, ученых, аристократов, министров, князей — одним словом, врагов народа.
— Ну что ж, значит, народ не такой себялюбец.
— Друг мой, — сказал де Лоне с неким сочувствием, — сразу видно, что вы не солдат.
— Вы правы, я фермер.
— И что вы не парижанин.
— Вы правы, я из провинции.
— И что вы плохо знаете Бастилию.
— Совершенно верно, я знаю только то, что видел, то есть стены.
— В таком случае пойдемте со мной, я покажу вам, что такое Бастилия.
«Ох-ох-ох! — подумал Бийо, — сейчас он спихнет меня в какой-нибудь каменный мешок — и прощай, папаша Бийо»
Однако отважный фермер ничем не выдал своих опасений и приготовился пойти следом за комендантом Бастилии — Для начала, — сказал де Лоне, — усвойте, что в подвалах у меня достанет пороха, чтобы взорвать Бастилию, а с нею — половину Сент-Антуанского предместья.
— Это я знаю, — спокойно отвечал Бийо.
— Прекрасно. Теперь взгляните на эти четыре пушки.
— Я их вижу.
— Они, как нетрудно заметить, держат под прицелом всю эту галерею, путь к которой, кроме того, преграждают караулы, два рва, через которые можно перебраться только по подъемным мостам, и, наконец, ворота.
— Да я ведь не говорю, что Бастилия плохо укреплена, — невозмутимо ответствовал Бийо, — я говорю, что мы будем ее хорошо атаковать.
— Пойдем дальше, — сказал де Лоне. Бийо кивнул.
— Вот потерна, выходящая в ров, — сказал комендант. — Убедитесь в толщине ее стен.
— Не меньше сорока футов.
— Да, внизу сорок, а сверху пятнадцать. Вы сами можете убедиться, что, какие бы острые когти ни имел народ, этот камень ему не своротить.
— Я и не говорил, что народ сначала разрушит Бастилию, а затем возьмет ее; я сказал, что он возьмет ее, а затем разрушит, — возразил Бийо.
— Поднимемся наверх, — предложил де Лоне.
— Поднимемся, — согласился Бийо. Они поднялись на три десятка ступеней. Комендант остановился.
— Смотрите, — сказал он, — вот еще одна амбразура, откуда мы можем держать под обстрелом проход, которым вы собираетесь воспользоваться; конечно, из нее высовывается ствол не пушки, а всего лишь длинного ружья, но у этого ружья недурная репутация. Знаете песенку:
Любимая волынка, Как голос твой мне мил!
— Разумеется, знаю, — отвечал Бийо, — но, по моему разумению, сейчас не время ее петь.
— Погодите, я не договорил. Дело в том, что маршал Саксонский называл эти длинные ружья волынками, потому что они лучше всех исполняли его любимую мелодию.
— Ах вот что! — только и сказал Бийо.
— Поднимемся еще выше И они поднялись на орудийную площадку Графской башни.
— Ну и ну! — сказал Бийо. — Что такое?
— Вы же не убрали пушки.
— Я приказал откатить их от бойниц, вот и все.
— Но я скажу народу, что пушки еще здесь.
— Говорите.
— Вы, значит, не хотите их убрать?
— Нет.
— Решительно?
— Королевские пушки стоят здесь по приказу короля, сударь; следовательно, уберу я их тоже по приказу короля, и никак иначе.
— Господин де Лоне, — сказал Бийо, чувствуя, как зреет в его уме величественная фраза, — истинный король, которому вам надлежит повиноваться,
— там, внизу, и я советую вам не забывать об этом.
С этими словами он указал коменданту на серую толпу, в которой кое-где алели окровавленные повязки участников вчерашних боев