В конце концов, он открыл глаза. Прямо напротив его лица оказалось лицо незваного гостя. Правда, таковым оно являлось с ощутимой натяжкой. Кровавое месиво было раздутым и почерневшим, нос словно был вбит внутрь, а глаз не видно из-за огромных гематом. Оставалось неясным то, какого пола гость. Лицо раскрыло беззубый рот и истошно завопило.
Джереми закрыл руками свои уши и зажмурил глаза. Леденящий душу ужас заставил его сердце замереть. Он даже решил на мгновение, что умрёт от инфаркта. Но не умер. Наоборот, можно было подумать, что умер избитый кем-то пришелец, так как никто не стал трясти или бить его. Убрав руки от ушей, он осторожно открыл один глаз, затем второй. Внутри сарая он был один. За этим фактом следовало, что слепой от гематом гость мог отправиться в дом.
«Или свалиться в колодец, который я так и не закрыл!» – это внезапное озарение пришлось ему не по душе, ведь полиция не станет долго разбираться, кто виноват, и точно впаяет ему срок, если обнаружит у него на дне колодца свеженький труп со следами физического насилия.
Он бы хотел вскочить резко, но был слишком пьян. Ужас, конечно, отрезвил его, но не в достаточной мере.
На дворе уже была ночь. Вспомнив про фонарик, Джереми отправился в дом, пытаясь вспомнить, куда он тот бросил. Найдя его на кухонном столе среди по-прежнему неразобранного хлама, он вскрыл блистер и вставил батарейки, куда требовалось, для того, чтобы фонарик заработал. Нажав на кнопку включения, он удовлетворённо кивнул. Светодиоды были достаточно яркими для дешёвенького ручного фонаря.
Вернувшись на задний двор, освещая себе путь, он приблизился к колодцу. В ярком свете фонаря обычные вещи казались мистическими, даже песок под ногами словно был потусторонним.
«Ага, продолжай в том же духе, и тогда ты точно встретишь призраков Рождества, мистер Скрудж…»
Собравшись с духом, Джереми подошёл к краю колодца и решительно направил свет внутрь. Его взгляду предстало то, чего он боялся и о чём смутно подозревал, но не хотел думать. Там были мумифицированные тела, с белеющими торчащими костями и оскалившимися безгубыми лицами, будто смотрящими на него в молчаливом осуждении.
Газеты в подвале, сожженная одежда и безумные в своей жестокости сны теперь обрели общий смысл. Всё было на самом деле. Его дед – серийный убийца, который прятал тела своих жертв на дне колодца, как бы это банально ни было.
Кто-то тяжело дышал за его спиной, с лёгким присвистом на вдохе.
«Это просто кажется, ты под стрессом и пьян, тебе надо собраться и прогнать наваждение, Джереми!»
Он упёрся руками в край колодца и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он старался думать о счастливых днях с Сэйди, о тех самых счастливых моментах, которые и делают отношения столь привлекательными. Он представлял себе её улыбку, воспроизводил в памяти её смех, блики солнца на её золотистых волосах…
Дыхание за его спиной было всё также слышимым. И открыв глаза, Джереми обнаружил, что трупы по-прежнему на дне колодца.
«Ладно, что ж, хорошо… Я, конечно же, свихнулся, но давай, не будем тянуть.»
Он медленно повернулся к дышащему, предварительно зажмурившись, чего не собирался делать, но не смог перебороть страх. Свет фонаря был направлен в землю. Медленно направив его вперёд, Джереми открыл глаза. Напротив него никого не оказалось. Световой круг охватывал стену дома, обвитую лозой, но ничего подозрительного нигде не было видно. Вновь заглянув на дно колодца, он отчаянно надеялся, что предыдущая ужасная картина была только лишь плодом его помутнённого сознания, но внизу по-прежнему были трупы, единственное, что изменилось, так это их состояние. Он был уверен, что видел иссушенные, местами сгнившие тела, но сейчас свет отражался от упругих нагих женских тел с видимыми следами физического насилия.
«Нет, это невозможно!»
Он выключил и включил фонарик, но тела оставались такими, словно их только вчера сбросили сюда. Внезапно странный блеск привлёк его внимание. Сначала Джереми не мог понять, что это, но через мгновение в ужасе отшатнулся от колодца. Это был блеск глаз.
«Они смотрели на меня… Они живы? Нет, вряд ли, просто я пьян, не более того.» – он решил быстрее вернуться в дом и сделать вид, что ничего не было.
Уже проходя мимо лозы, он остановился и по непонятным для себя причинам коснулся красного листика. На мгновение всё потеряло свою значимость. Он стоял и гладил пальцами листочек, ощущая, как уходит прочь тревога, будто бы слыша нежный шёпот. Джереми даже почувствовал лёгкое колебание воздуха на своей шее, словно кто-то выдыхал ему слова прямо в ухо. Он прислушался. Голос напоминал голос Сэйди, её манеру речи. Она звала его этим шёпотом, просила вернуться за ней и привезти сюда… Это не было похоже на его бывшую жену, она бы никогда не покинула свой дом, на который с таким трудом заработала и который считала «собственным островком покоя», где она могла быть собой и отрешиться от суеты мира.
Тем не менее, сам Джереми вдруг захотел её увидеть здесь, рядом с собой. Жгучее неуправляемое желание разлилось в нём, как изжога. Он вновь видел перед собой её совершенное тело, плоский аккуратный животик, гладкую кожу, столь нежную на ощупь, манящую грудь, к которой хотелось прильнуть, чувственные губы, между которыми хотелось вставить палец или…
Он вздрогнул. Посмотрев на свои брюки, он с удивлением обнаружил на них небольшое мокрое пятно в области паха.
«Ну, надо же! Теперь ещё и к проктологу нужно будет сходить на приём, да?» – когда тебе пятнадцать лет, такое происшествие в норме вещей, но если ты переступил тридцатилетний порог и стоишь перед сорокалетним, то тут уже немного иначе на это реагируешь.
Он сокрушённо вошёл внутрь. На секунду у него возникла мысль поехать в Битти и вызвать полицию, но он тут же отмёл эту мысль. Ведь если ему это всё только кажется или состояние тел действительно такое, какими он их видел в последний раз, то подобный вызов принесёт ему куда больше проблем, чем пользы. А проблемы Джереми не любил совсем, предпочитая бегать от них, а не решать. Вот только сейчас он совсем не понимал, куда ему бежать?
«Сэйди! Она поможет мне разобраться с этим, надо только привезти её сюда…» – его ладони вспотели от этой мысли. Ему хотелось увидеть её. И даже больше.
Остатки здравого смысла кричали, что это безумие, и Сэйди ни за что