– Привет старик! Ты все еще жив? Никак, наш общий друг и тебя живой водой по утрам поит?

Лифтер убрал пустой стакан под стойку и, проводив взглядом выходящего из здания Павла, поспешил навстречу новому визитеру.

– Рад вас видеть в хорошем настроении, дорогой мой.

– А когда я был не в хорошем? – Петр вновь блеснул белозубой улыбкой, – мне вообще кажется у меня характер ангельский. Всегда всем доволен, всем улыбаюсь, детям, собакам, женщинам. Женщинам особенно.

– Так вы и сами – чисто ангелочек!

– Ой, старик, не льсти мне, – Петр шутливо погрозил пальцем, – чаевых все равно не дам. В нашем департаменте в прошлом месяце опять накладные расходы урезали, теперь денег на полироль не хватает.

– Это чего ж за полироль-то такая? – удивился лифтер.

Петр вскинул руку и потянул вниз рукав пиджака.

– Видишь, у меня запонки на рубашке? Платиновые! Чтоб блестели как следует, полировать каждый день надо. Замшей. По пятнадцать минут, каждую. У меня даже человек в хозяйстве был, специально обученный, который только этим и занимался.

– Во как? – восхитился лифтер. – И что же это, он только по полчаса в день и работал, да еще и зарплату за эту получал? А что ж остальное время делал?

– Все же ты, старик, глупый, – усмехнулся Петр, – что ж ты думаешь, у меня этих запонок всего две?

– А сколько же?

– Сколько, сколько… – Петр замялся, очевидно не желая говорить правду, но потом признался, – ну, пять. Раньше шесть было, но одну этот дурак – Павел, оторвал, потерялась.

– Подрались что ли? Из-за чего ж так?

– Из-за чего мужики дерутся? Из-за бабы конечно, не могли поделить фифу одну.

– А она что?

– Что, она? Обоих нас кинула, сама на Тибет рванула, говорят там в буддизм подалась.

– Буддизм, это как ветрянка. Им каждый переболеть должен, – лифтер сочувственно покачал головой. – И когда ж такое приключилось? Может, пойти, поискать. Небось, дорогая запонка?

– Да уж, чего там теперь, – Петр с досадой махнул рукой, – это ж тыщу лет назад почитай было, при царе-горохе. Уже все с тех пор навозом присыпано и этим, как его…

– Прахом павших героев? – выдвинул предположение лифтер.

Петр удивленно взглянул на собеседника.

– Какие героев, ты чего, старик? Комиксов насмотрелся? Я хотел сказать, быльем поросло. Ты вот знаешь, что такое былье?

– Да откуда ж мне? – лифтер недоуменно развел руками.

– Вот! И никто не знает, а им непременно порастает все, особенно там, где уже навозом присыпано. Ладно, заболтался я с тобой, а мне к шефу надо. Сам знаешь, в гости к шефу не бывает опозданий. Так что, старик, жми на кнопку, получим результат.

Две руки коснулись каждая своей панели почти одновременно. Панели тут же засияли в ответ, однако двери лифта почему-то не распахнулись.

– Сейчас придет, подождать надо.

– Опять? – Петр недовольно поморщился, от чего его загорелое лицо на мгновение утратило привлекательность, – прошлый раз, помню, тоже ждать пришлось.

– А что вы хотите, – вздохнул лифтер, – самое высокое здание в городе. Сто этажей вверх, сто вниз. И все только с этажа на этаж ездят.

– Вот скажи мне, – Петр дружески положил старику руку на плечо, – вот кто это так спроектировал? Он что, куда-то торопился? Сроки жали? Типа, семь дней и не секундой дольше? Они ж наверняка год этот проект только по инстанциям гоняли, согласовывали.

– Так, кто ж знает, как оно все было, – замялся лифтер.

– Да везде оно все одинаково, – уверенно заявил Пётр и хлопнул старика по плечу, от чего тот пошатнулся, – ведь было ж время, могли второй лифт в проекте нарисовать.

– Могли, – с грустью признал лифтер, – не додумали.

Двери лифта наконец распахнулись и мощный голос Адель заполнил весь холл: «Let the sky fall. When it crumbles…» (пусть небеса рухнут, когда все рушится…) Петр удивленно покачал головой и вошел в лифт.

– Я смотрю, вы музон обновили, дед. Неплохо. Правда, все равно старье крутите. Вы бы сюда хит-парад залили и обновляли потом каждую неделю, тогда бы по уму было.

– Что залить? – недоуменно переспросил лифтер, но ответа он так и не услышал. Двери лифта захлопнулись.

…

– Красавец, одно слово – красавец, – Алекс окинул гостя одобрительным взглядом. – Шикарно выглядишь! Вискарика?

– Вискарика? – Петр задумчиво потер подбородок, – это можно, только без колы, а то у меня от нее пузырики из разных мест лезут. Потом перед девушками неудобно.

Алекс не дал Петру опустить руку. Крепко ухватив ее за запястье, он с интересом рассматривал запонку.

– Хорошая вещь, антиквариат, – он наконец отпустил руку Петра, и тот как можно быстрее спрятал ее за спину, – только ухаживать надо за ней как следует.

– Так я ухаживаю, – Петр сглотнул слюну, от чего кадык на его шее дернулся, – полирую. Каждый день тру, уже вон какие мозоли натер. На обеих руках.

– Правда? – направившийся к барной стойке Алекс удивленно оглянулся, – сейчас покажешь мозоли свои. Посмотрим, может как-то вылечить можно.

– Да? – Петр спрятал за спину вторую руку, – так ведь это, не стоит. Я ж на этой неделе не тер, так и мозоли прошли уже почти все.

– Я и