— Не рано, до выборов не так долго осталось, а потом будет поздно. С нами и разговаривать никто не станет. Что касается Тукая, то я думаю, он уже спит и видит себя с нимбом на голове. Вряд ли он пойдет на переговоры. А Рудину есть чего бояться.

— Да уж… Ладно, давай гранату.

— Не понял, ты это о чем? — поднял брови Петров.

— Раз ты меня под танк бросаешь, так хоть гранату с собой дал бы.

Петров засмеялся неприятным квакающим смехом, при этом глаза его оставались абсолютно серьезными. Принять издаваемые им звуки за смех мог только человек, хорошо знающий главу администрации. Фролов был как раз таким человеком.

— Знаешь, а мне вот не смешно. Почему я один должен с ним встречаться? Не кажется ли тебе, что нам стоило бы сделать это вместе? Это было бы весомее. С Рудиным очень тяжело общаться.

— Общаться тяжело, это верно, — согласился Петров, — и, скорее всего, разговор у тебя не заладится. Но в любом случае после этой беседы он начнет думать. И к следующему разговору, который мы уже проведем вместе, он будет, думаю, посговорчивее.

— Почему ты не хочешь пообщаться с ним сейчас? — настаивал Фролов.

— У нас так будет больше возможностей для маневра. Если у вас в общении возникнут острые углы, мне будет их проще сгладить в том случае, если я не принимал участия в диалоге. Позвони ему сейчас и постарайся сегодня встретиться. Насколько я знаю, он должен быть сегодня у себя в офисе.

Дальше возражать уже не имело смысла. Петру Николаевичу крайне не хотелось одному встречаться с Рудиным, да еще намекать ему о том, что у них есть запись разговора, в которой Рудин, по сути, подтвердил свое участие в убийстве Жамбаева. Конечно, впрямую он этого не произнес, но если запись попадет в руки ближайшим соратникам убитого, то тогда Рудина не спасет никто.

На встречу Рудин согласился сразу же. Судя по голосу, он пребывал в хорошем настроении. Встретиться договорились в «Живаго». Когда Фролов вошел в зал ресторана, Рудин задумчиво рассматривал гипсовую фигуру пионерки-барабанщицы с завязанными алой лентой глазами.

— Вот чего только не удумают, декораторы хреновы. — Рудин крепко пожал руку чиновнику. — У меня на доме такого напроектировали,