Ничего криминального тут, впрочем, нет; испокон веку любая внешняя политика строится с позиции силы. Кто смел, тот и съел. Разделяй и властвуй. И если мы поставим себя на позиции европейцев, то волей-неволей вынуждены будем признать, что со своей точки зрения действовали они совершенно логично.
Другой вопрос, что в самой России говорить об этом почему-то было не принято; либеральная часть общества - всякие демократы, разночинцы и вольнодумцы, - напротив, почитали за норму восторгаться западными порядками. Если же кто-то пытался им возражать, справедливо замечая, что негоже восхищаться чужеземными обычаями, такого критикана мгновенно записывали в мракобесы и ненавистники прогресса.
Едва ли не во всех дворянских семьях на французском языке изъяснялись лучше, чем на родном русском; даже после войны 1812 года российская знать продолжала упиваться музыкой французского слога и боготворить Наполеона; как будто это не платовские казаки дошли до Парижа и Берлина, а мюратовская конница укрепилась навечно в Кремле.
По этому поводу драматург Александр Сумароков сочинил когда-то комедию «Пустая ссора», главные герои которой - ксюши cобчак тогдашней эпохи - беседуют меж собой исключительно следующим образом:
Дюлиш: Вы не поверите, что я вас адорирую.
Деламида: Я этого, сударь, не меретирую.
Дюлиш. Я думаю, что вы достаточно ремаркированы могли быть, что я опрэ вас в конфузиы…
Деламида: Я этой пансэ не имею, чтобы в ваших глазах эмаблъ имела…
Вся европейская история XIX-XX веков - это одна сплошная непрекращающаяся агрессия против России.
И чем сильнее становилась держава, тем жестче вели себя наши западные соседи; те самые, любезные либеральному сердцу французы и англичане.
Один из интереснейших русских мыслителей позапрошлого столетия Николай Данилевский метаморфозу эту объяснял так:
«Дело в том, что Европа не признает нас своими. Она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды… материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему…
Тут ли еще думать о беспристрастии, о справедливости. Для священной цели не все ли средства хороши?… Как дозволить распространяться влиянию чужого, враждебного, варварского мира, хотя бы оно распространялось на то, что по всем божеским и человеческим законам принадлежит этому миру? Не допускать до этого - общее дело всего, что только чувствует себя Европой. Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации».
Звучит так, словно сказано это было только вчера, а не 140 лет тому назад. Как, впрочем, и посвященные господам-либералам стихи, принадлежащие перу…
Нет, не буду говорить, чьему именно; попробуйте догадаться сами.
Думаете, автор этих строк - какой-нибудь ретроград, держиморда и агент Третьего охранного отделения, вроде Фаддея Булгарина? А вот и нет.
Написал их… Федор Иванович Тютчев - один из величайших русских поэтов и вполне здравомыслящий человек, лишенный каких бы то ни было признаков квасного патриотизма. (Семнадцать лет Федор Иванович прослужил в русских миссиях за границей, где порядком понабрался европейского лоска и завел дружбу с Гейне и Шиллингом.)
Справедливости ради следует заметить, что подобным образом «цивилизованная» Европа вела себя и по отношению ко многим другим государствам; дело здесь вовсе не в звериной ее русофобии, а исключительно в прагматичном расчете. Недаром Уинстон Черчилль - кстати, организатор блокады против Советской России, а впоследствии зачинатель «холодной войны» - скажет потом, что у Англии есть только два постоянных союзника: армия и флот.
(Когда в середине XIX века в Китае вспыхнула гражданская война и мятежники-тайпины захватили Нанкин, англичане мгновенно этим воспользовались и, придравшись к совершенно формальному поводу - китайские власти задержали британское судно «Эрроу», промышлявшее контрабандой, - объявили императору войну. Воевать на два фронта китайцы, ясно, не могли, благо в коалицию с англичанами быстренько вошли и французы с американцами, также пославшие свои эскадры к берегам Поднебесной. В итоге император вынужден был запросить пощады и согласиться со всеми условиями победителей: выплатить им 8 миллионов лянов контрибуции и отдать Британии южную часть Цзюлунского полуострова. Такая вот политика гуманизма.)
Чувство собственного достоинства - вот чего недоставало и недостает по сей день нашим либералам. Это не значит, что они не любили Россию; любили, конечно, просто по-своему.
Отправляя боярских детей учиться в Европу, Петр получил назад не только подготовленных специалистов, но и хорошо подготовленную «пятую колонну». На всю жизнь ребята эти воспылали восторгом к Западной Европе, где быт и порядки - чего там греха таить - ни в какое сравнение не шли с дикой российской действительностью; и поклонение это завещали и детям своим, и внукам.
Из поколения в поколение передавались красивые легенды о заморских красотах и чудесах. Именно впечатлительные потомки этих голландских выучеников - как кровные, так и духовные - и стали главными агентами чужеземного влияния, искренне верящими, что сказки эти могут стать былью лишь при одном-единственном условии: если Россия интегрируется, как сказали бы сегодня, в мировое пространство.
Они не понимали лишь одного: Западу такое «счастье» и даром не было нужно. Наши соседи откровенно страшились роста могущества России, воспринимая ее точно обезьяну с гранатой, но никак не в качестве потенциального партнера.
Уже цитировавшийся мной Федор Тютчев так объяснял это явление:
«Длительное время своеобразие понимания Западом России походило в некоторых отношениях на первые впечатления, произведенные на современников открытиями Колумба - то же заблуждение, тот же оптический обман. Вы знаете, что очень долго люди Старого Света, приветствуя бессмертное открытие, упорно отказывались допустить существование нового материка. Они считали более простым и разумным предполагать, что открываемые земли составляют лишь дополнение, продолжение уже известного им континента. Подобным же образом издавна складывались представления и о другом Новом Свете, Восточной Европе, где Россия всегда оставалась душой и движущей силой…»
Иными словами, Запад не хотел признавать за Россией права на самостоятельность и суверенитет; удел дикарей - лишь прислуживать господам.
С началом XX века, когда революционные настроения и вольнодумство захватили Россию, именно наши доблестные соседи сделали все возможное, дабы развить их и тем самым расшатать империю изнутри.
Это хорошо видно на примере русско-японской войны 1904-1905 годов, когда революционеры оказались фактически заодно с внешним врагом.
Официальные причины начала ее широко известны. По общепринятой версии, японцы не могли простить России аннексию Ляодунского полуострова, а также оккупацию Манчьжурии, вот и, придравшись к формальному поводу, двинули они армию генерала