– На допрос? – не выдержав, спросил я у конвоиров, что ожидали снаружи.
– Там скажут, – ответил усатый стражник, которого я помнил по прошлым моим выходам из камеры.
В общем-то, грубости ко мне, как и каких-то жестких мер, не проявляли. Все же я был носителем инквизиторского кольца. Поэтому соломенный матрац раз в неделю обновляли, а еду носили дважды в день, регулярно. Не ресторан, понятное дело, но, по крайней мере, было достаточно питательно.
Каких-то запретов или ограничений в пределах камеры у меня не было, поэтому, первую неделю тупо провалявшись на кровати, полный жалости к самому себе, со второй я взял себя в руки и составил примерный распорядок дня.
Утро я начинал примерно часа за полтора до первого приема пищи с хорошей – до пота – зарядки. Потом обтирался смоченным в воде полотенцем, завтракал, пару часов тренировался в составлении паутины известных заклинаний, затем снова приступал к физическим тренировкам с собственным весом, но уже длительным – до полного изнеможения. Далее был полуденный сон, после которого я садился и вспоминал теорию магии, по памяти восстанавливая учебные лекции. Ну а заканчивали мой день второй прием пищи, отдых и растяжка перед сном.
И так по кругу.
За три месяца на шпагат я, конечно, не сел, но уже мог выдать неплохой ура маваши на уровне своей головы. Вот, кстати, тоже выверт памяти, обострившейся в заключении – я вспомнил названия многих ударов из карате, которым сильно увлекался в детстве. Жаль только, что дело не ушло дальше изучения биографии Масутацу Оямы и разглядывания картинок в кустарно выпущенной книге, посвященной киокушинкай карате, с попытками повторить увиденное дома. На секцию карате меня так и не отдали.
Зато теперь, скинув вес и регулярно растягивая связки, я вспоминал некогда виденные картинки и бодро лупасил стопой и внутренними поверхностями ладоней по каменным стенам, мудро следуя одному из принципов карате: «По твердому бей мягким, по мягкому – твердым».
Маваши гери, ура маваши, йоко гери, мае гери – я с удовольствием вспоминал забытые названия, катал их на языке, причмокивая от удовольствия, когда получалось особенно хлестко и громко влупить по камню. Наверное, это тоже спасало меня от отупения.
Когда мы прошли, не останавливаясь, мимо безликого ряда дверей, ведущих в допросные, а затем поднялись на этаж выше, я понял: что-то изменилось, что-то поменялось там, во внешнем мире, с которым у меня не было связи. Даже затеплилась робкая надежда, что меня наконец отпустят.
А затем я увидел знакомое лицо, самого первого встреченного мной в этом мире инквизитора – Амниса. Слегка осунувшийся, с темными кругами под глазами, он дождался, когда мы подойдем, и, махнув рукой, коротко бросил моим конвоирам:
– Свободны.
Стражи безмолвно развернулись, и я недоверчиво проводил взглядом их удаляющиеся спины. Неужели мое заточение заканчивается? Вот так, по одному небрежно брошенному слову?
Я бросил пристальный взгляд на Амниса и начал разговор:
– Старший инквизитор…
Но тот прервал меня, строго сообщив:
– Заместитель начальника городского управления и ваш непосредственный начальник, Ширяев.
Я резко замолчал, переваривая услышанное. Получается, меня все-таки признали инквизитором? А как еще понимать сказанное? Значит, точно, я свободен?
Последнюю фразу я, видимо, произнес вслух, потому что Амнис несколько резко заявил:
– Не обольщайтесь, Ширяев, вы теперь на службе. И свободы у вас будет ровно столько, сколько позволят долг, обязанности и воля начальника. Все понятно?
Я молча кивнул, не поднимая глаз, а инквизитор закончил:
– И служба эта продлится до самой вашей смерти, какой бы длинной или короткой ни оказалась ваша жизнь.
От того, как были сказаны эти слова, я невольно поежился. Веяло от них какой-то безнадегой.
Немного полюбовавшись моим мрачным видом, Амнис скомандовал:
– За мной!
Дальше все слилось в калейдоскоп стремительной беготни по этажам, где я что-то подписывал, что-то изучал, что-то забирал с собой… Под конец мне даже выдали инквизиторскую мантию и комплект обмундирования под нее, и я тут же, на складе и под бдительным взглядом каптера, переоделся. Взгляд у того был наметанный: подошло все, в том числе и обувь – добротные кожаные сапоги, напоминающие формой кирзачи из моего мира, только усиленные металлическими пластинами в носке и пятке.
– Теперь куда? – спросил я, приободренный происходящим. Все-таки после трех месяцев отсидки служба инквизитора даже с таким пугающим вступлением не казалась чем-то по-настоящему ужасающим.
– А теперь, – холодно, сразу сбив весь мой позитивный настрой, ответил мой новый начальник, – я покажу, что такое «мера ответственности» и к чему ее игнорирование может привести.
И мы снова спустились в подвал.
Чем ближе мы подходили к месту назначения, тем морознее становилось вокруг. Под конец из моего рта с каждым выдохом вырывалось облако пара, свидетельствуя о температуре сильно ниже нуля.
– Смотри внимательно, Ширяев. Смотри и запоминай, – произнес Амнис, когда мы остановились перед покрытой инеем деревянной дверью, – потому что это все – следствие твоих собственных поступков.
Он толкнул дверь, пропуская меня вперед. Вот только мне как-то сразу расхотелось заходить. Потому что большое помещение, открывшееся взору, было полностью заставлено столами, на которых лежали трупы. Много трупов – десятки, если не под сотню.
Даже отсюда мне было видно, что они все ужасно обезображены – у многих не хватало частей тела, а где-то наоборот, только отдельные части рук, ног…
– Что встал? Иди, смотри. Это тела горожан, погибших в стычке эльфов и пограничной стражи, что охотились за тобой. Две группы опытнейших бойцов на какого-то мага-недоучку. Забавно, не правда ли? И ведь столько народу перебили, а на тебе – ни царапины.
Несмотря на сказанное, в голосе инквизитора не было и намека на веселье. Скорее мрачное ожесточение.
– Я не знал, что так будет, – тихо сказал я.
– Зато теперь знаешь, – так же тихо ответил Амнис. – И отныне спрос за подобное с тебя будет уже стократ сильнее. Инквизитору такое не прощается.
Простояв с минуту в гробовом молчании, он закрыл дверь.
– Пойдем.
– Куда? – по въевшейся привычке поинтересовался я, на что замначальника только тяжело вздохнул.
Правда, никакой интриги не получилось, так как пришли мы, по всей видимости, в его собственный кабинет.
– Садись, – властно приказал Амнис, пальцем ткнув в стул у стены.
Захотелось пошутить, что за три месяца насиделся, но не стал. Не стоит вот так с ходу злить начальство, которое и без того не шибко довольно. Покорно присел, положив ладони на коленки.
– Держи.
Порывшись в шкафу у стены, инквизитор достал книжку в толстом кожаном переплете и сунул мне в руки. Раскрыв ту, я понял, что это блокнот или ежедневник, причем чистый.
– Будешь записывать сюда поставленные задачи и ход их выполнения, отчет раз в месяц либо по