Через двадцать минут стало лучше. Пилот оставил деньги и визитку на столе, забрал оставшиеся продукты, погрузил в машину и двинулся дальше. Вскоре он увидел микроавтобус. Он лежал на боку далеко в поле. Вилли не стал останавливаться, чутьё спасателя подсказывало, что это на сегодня не последняя трагедия на дороге, и он тут ничем помочь не сможет. Ему просто необходимо без задержек двигаться вперёд, не смотря ни на что!
Начало смеркаться. Лабер остановил машину, вышел, потянулся, попил воды, прислушался. Пересвистывались редкие пичужки. Неведомый зверёк пробирался в траве, шмель стукнулся о заднее стекло и, на ходу потирая ушибленное место, улетел восвояси. И больше ничего. Ладно... Вилли допил воду, выбросил бутылку в кювет и тронулся дальше. Но беспокойство не проходило, оно не позволяло сосредоточиться, рисовало в голове одну картину страшней другой. Гриз притормозил. Так не пойдёт! Где найти карман для глупых мыслей, которые не давали покоя. В ином случае истерика гарантирована. Трезвая голова – вот, что крайне необходимо сейчас. Трезвая голова! Но беспокойство, не смотря ни на что, уже запустило в мозг тоненькие, дрожащие ручки и тихонько скулило, навевая смертную тоску, вселяя неуверенность в сердце и образуя пустоту в животе.
Стемнело, посвежело. Пилот замёрз. Холодный ветер беспрепятственно разгуливал по салону. Гриз остановился на вершине холма, выключил свет, вышел из машины и принялся бегать, желая согреться. А вокруг простиралось мёртвое пространство. На многие мили окрест ни огонька, ни звука. Такого не может быть, едва не закричал Лабер! Здесь достаточно густонаселённый район. Ну – у... отключили электричество, так у каждого фермера, во всех посёлках, городках имеются автономные генераторы, но то пол беды, машин же нет ни одной. Вилли задрал голову и посмотрел на небо. Там оказалось всё в порядке. Он различил два спутника – светящиеся точки бежали по звёздному полю. Значит, жизнь продолжается! Лабер постоял ещё немного, в сердцах плюнул и сел в машину. Главное не терять головы, уговаривал он себя, попробуем мыслить трезво, здраво и не торопясь. Эмоции отодвинем в сторону, они на данный момент плохие советчики. Сейчас добраться до города. Там всё прояснится, всё...
Гриз ехал всю ночь, изредка останавливаясь, чтобы согреться. Словно в кошмарном сне в свете уцелевшей фары возникали и таяли в темноте разбитые, искорёженные, перевёрнутые, сгоревшие машины. Два или три раза он объезжал исковерканные трупы. Последний, оказался наполовину объеденным. Изредка вдоль трассы вспыхивали глаза зверей, пирующих возле дарового угощения. Гриза мутило. Он явно слышал чавканье окровавленных пастей, хруст перемалываемых костей и ощущал зловонное дыхание пожирателей падали. Воображение явно разыгралось. Нет, так не пойдёт, уже не в первый раз, со всё возрастающей злостью, думал он. Сейчас рассветёт, и жуткие видения исчезнут, растают под лучами утреннего солнца. Но наступившее утро не принесло облегчения. Наоборот – стали видны подробности каждой катастрофы. Вилли уже не смотрел по сторонам, а только исступлённо гнал автомобиль вперёд. Он уже всё понял, но не хотел признаться в этом самому себе. Разум говорил одно, сердце – другое. Пока голос сердца перевешивал все аргументы разума.
Наконец появился Мальсдей. Лабер остановился, достал канистру, залил в бак остатки бензина, уложил пустую ёмкость в багажник. Перед ним лежал мёртвый город. Над домами, улицами шапкой висело вороньё. Даже отсюда явно слышался гул голосов тысяч любителей лёгкой поживы. Гриз стоял и тянул время. Он знал, что увидит на улицах и боялся этого. На короткий миг город показался ему притаившимся чудовищем. Оно поглотило семьдесят две тысячи человек и теперь ждало его, чтобы так же, как и остальных, хладнокровно и равнодушно уничтожить. Оно наблюдало за ним пустыми глазницами окон, готовило паутину улиц, чтобы жертва не вырвалась из цепких объятий. Вилли упрямо тряхнул головой, видение исчезло, и тогда он решился.
Его дом находился недалеко от окраины. Едва Гриз вышел из машины, как на него накатила тошнотворная волна. Кашляя и ругаясь на чём свет стоит, он вбежал в дом. Там ничего не изменилось. Правда, электричество отсутствовало, телефон тоже не работал. Сумасшедшее мяу заставило вздрогнуть. Дракон в невероятном прыжке упал хозяину на грудь и не замурлыкал, не заурчал – дико и страшно зарычал, вздрагивая всем телом. Не существовало в мире силы, которая могла оторвать кота от Лабера. И тут Вилли услышал такое, от чего волосы на голове зашевелились. Дракон заикался. Непередаваемо больно было слышать его мь – мь – мь – мь – ау! Вилли ласково погладил любимца, поцеловал в мокрый нос и попробовал снять, но тот намертво вкогтился в куртку и вдруг посмотрел такими сумасшедшими глазами, что Гриз растерялся. Через секунду он сообразил – его друг смертельно голоден. Вилли, не медля, отправился на кухню, открыл консервы и навалил полную миску. Кот рванулся к еде. Лабер смотрел, как он жадно глотает куски консервированного мяса и перед его мысленным взором предстала многотысячная армия собак и кошек, оставшаяся без хозяев. На помойках иссякли запасы объедков и, сжигаемые дьявольским го-лодом, не приученные добывать пищу самостоятельно, они превратились в массу неуправляемых, взбесившихся бестий. Гриза передёрнуло от отвращения. Он тревожно посмотрел на Дракона. Нет, его любимец не мог, хищно визжа от наслаждения, рвать трупное мясо, набивая иссушенный голодом желудок. Хорошо! Он не мог! А остальные, уже вкусившие вместе с вороньём мертвежатинки? Об этом необходимо постоянно помнить и всегда иметь при себе оружие. Иначе сожрут и не подавятся, глазом не моргнут! Вилли тяжело вздохнул, достал бутылку водки, две банки консервированных сосисок, налил половину стакана, выпил, пожевал кусок сыра и только тогда решился. Он спустился в подвал, вскрыл металлический ящик, достал помповое ружьё, порвал одну коробку с патронами, набил магазин, взял две про запас, поднялся наверх, перелил водку во фляжку, прицепил к поясу, пошёл в гараж, положил ружьё в джип, засунул туда банку сосисок и Дракона, вывел машину на улицу, из облупленного форда извлёк остатки еды, пустую канистру, уложил их в машину и, скрепя сердце, поехал к родителям.
Лабер кусал губы от боли и неугасимого