Особым предметом для шуток являлись, так называемые, ежедневные вечерние семейные советы. На них планировался следующий день каждого члена семьи, причём в мельчайших подробностях. Отклонение от утверждённого графика считалось крайней степенью расхлябанности. Опоздания были немыслимы, как и досрочное завершение дел. Ели ты сделал работу быстрее, чем рассчитывал, любил говаривать Рудольф, значит сделал всё плохо, не качественно или не в запланированном объёме, не достаточно глубоко разобрался в проблеме. Короче – все сделал спустя рукава. Ну а если провозился дольше запланированного срока, то этому вообще оправдания и прощения не было. Нарушение раз и навсегда установленного порядка не допускалось ни под каким предлогом. Не существовало на свете сколь-нибудь веских причин, способных изменить течение жизни в доме Лабер. Немногие друзья шутили, что если к Рудольфу придёт смерть, то ей придётся подождать семейного совета и только на нём предъявить права на своего избранника, и если основания окажутся не достаточно вескими, то костлявой могли и отказать. Естественно, подобное поведение вызывало праведное негодование сограждан, правда, оно ни коим образом не влияло на странное семейство и это, в свою очередь, подпитывало раз-дражение и раздувало угли недоверия.
* * *
После более чем успешного окончания школы Гриз без раздумий подал документы в лётное училище. Его всегда интересовали вертолёты. Медицинскую комиссию и вступительные экзамены преодолел с лёгкостью, сдал все положенные анализы и тесты, пошёл статистический отдел.
Новоиспечённый курсант с головой окунулся в занятия. Ему не терпе-лось овладеть многочисленными премудростями пилотирования сложной винтокрылой машиной. Вскоре он на много обогнал своих сокурсников. Робкие попытки со стороны курсантов напакостить лично ему, Лабер пресёк решительно и круто, так что ни у кого более не возникало желания ставить ему палки в колёса. С другой стороны преподаватели и инструкторы не могли нарадоваться появлению столь усердного слушателя. Гриз ни перед кем никогда не унижался, не просил снисхождения, чем заслужил уважение преподавательского состава. Вскоре пришло время практических занятий. Первый полёт потряс не только Лабера, но и его наставников, потому, что второй он мог выполнять самостоятельно. Директор училища, по традиции, лично присутствовал при этом. Именно он, ветеран Вьетнама, настоял, чтобы первым в воздух поднялся Вилли. Именно он лично поздравил курсанта с блестящим выполнением поставленной задачи – факт, не имеющий до селе места!
Время учёбы, практических занятий и тренировок прошло быстро. После окончания лётного училища Вилли, по настоятельному совету отца, завербовался в армию. Так начались бесконечные скитания по миру. Где он только не побывал: Гранада и Африка, "Буря в пустыне" и Югославия. Какие задачи не выполнял: вывозил раненых и кормил голодных, завозил медикаменты и переправлял убитых, забрасывал десанты и эвакуировал спецподразделения. Все эти годы рядом с ним находился его единственный друг – вертолёт " Одинокий скиталец ".
За годы службы Лабер насмотрелся всякого. Впечатлений могло хватить на десятерых. Кровь, смерть, подлость, героизм, трусость, предательство, верность долгу сплелись в страшный клубок. И вновь, в который раз, Гриз убедился в правоте отцовских слов. Рудольф утверждал, что во всех ситуациях и во все времена необходимо оставаться человеком, а приказ – не повод для убийства. Основа жизни – переговоры, война – удел глупцов, бесполезная трата денег, ресурсов и времени.
По окончании контракта Вилли выкупил списанный вертолёт, приобрел домик недалеко от родителей и зажил тихо, уединёно, спокойно. Но надолго его не хватило. Гриз чувствовал, что его богатый опыт необходим людям, что он может и обязан многим помочь, уберечь от гибели, протянуть руку помощи. Лаберы всегда презирали праздность, она расхолаживала, усыпляла разум, высасывала силы, делала пустым сердце. Поэтому Вилли нанялся в Службу Спасения. Он находил её цели благородными и возвышенными.
И тут произошло событие, которое по значимости можно было смело прировнять к пришествию инопланетян в Мальсдей. Гриз имел несчастье смертельно влюбиться и скоропостижно жениться. Он удивлялся сам себе. Но ничего не мог поделать с чувством, захватившим его целиком и полностью. Любовь с первого взгляда! Стихийное бедствие! Кошмар! Хрустальный замок любви рухнул ровно через три дня, придавив и ранив осколками душу молодого человека. Жена не могла и не хотела мириться с жизненными принципами избранника. Она, конечно, слышала, будто их семейка немного не того, но не до такой же степени, заявила она! Любая цивилизованная и самостоятельная, независимая и самодостаточная женщина, коей, кстати, являюсь я, никогда не смирится с попранием личных прав и свобод, заявила она. Накиданные фантики от вкусных конфет в гостиной, нижнее бельё, брошенное на спинку кресла и не помытая посуда – ещё не повод для унизительных замечаний и нравоучений, заявила она. Я не по-корюсь. Я уезжаю к маме, заявила она. И уехала!..
На их ссору прибежало полюбоваться всё население штата, включая парализованных стариков и грудных младенцев. Никогда Вилли не получал такого удара. Первая и последняя любовь в его жизни промелькнула на небосклоне судьбы, подобно метеориту, и исчезла, оставив в душе кровоточащий рубец. Месяц Гриз ходил, словно в воду опущенный. Всё валилось из рук. Сердце нестерпимо щемило оттого, что возлюбленная даже не попыталась понять его, разобраться во всём. Боже! Как он любил её! Но время, внутренняя самодисциплина, многолетняя привычка стойко переносить боль и удары судьбы, сделали своё дело. Жизнь постепенно вошла в привычное русло.
Однако история с женитьбой имела продолжение, неожиданное и весьма приятное. Через шестнадцать месяцев экс жена вернулась, всё ещё кипя негодованием, чтобы вручить экс супругу ребёнка, девчушку семи месяцев от роду. Вы все придурки на генетическом уровне, вопила она. Я с этой дрянью извелась окончательно и совершенно, рыдала она. С ней ничего невозможно сделать, она не управляема, поставила точку она. Хлопнула дверью и исчезла уже навсегда. Большое, ни с чем не сравнимое счастье наполнило угрюмую и сумрачную душу Вилли. У него вдруг появился маленький кусочек