У меня еще теплилась надежда, что из крепости вышли витязи на защиту людей. Хотя более вероятно, что они уже закрыли ворота и никого не пускают вообще. Это было бы более разумно с точки зрения безопасности людей, находящихся внутри.
— Стой, Ларион, — сказала мать тяжело дыша. — Нам нужно перевести дух. Ника сильно устала.
Мы остановились возле высокого зеленого куста. Мать и сестра встали возле меня и уперли руками в колени. Обе глубоко и часто дышали.
Ну хоть Никон перестал плакать. И взрывы стихли. А это значит только одно — наступление на крепость забуксовало. Скорее всего отец прав и в бой вступили погонщики. Простые вояки с форта, вряд ли могли совершить вылазку.
Пока наши девочки отдыхали, отдав Никона матери, я сходил на разведку. И не зря.
Впереди нас ждал завал из обрушившегося дома. А пути в обход как такого не было. Но и это еще было не так страшно.
Как шесть или семь гриммеров возле этого завала, которые вовсю развлекались с толпой людей. Человек было около двадцати. Они тряслись от страха, пока твари зажали их в кольцо и, то и дело, рычали, изображая нападение.
Я просканировал всех семерых. Везде одинаковые уязвимые точки. Один, что был выше остальных на голову, был явным лидером. Я постарался почувствовать хоть кого-то из них. Но ничего не получилось. Дар сладко спал. Зараза!
Обратно, я решил сократить путь между домами и не зря.
Возле дома вжался в стену парень примерно моего возраста. С виду одетый, как типичный аристократ.
На него медленно надвигался невысокий гриммер, скаля зубами и иногда ими клацая. Просто познакомиться и попить винца с аристократом он явно не собирался.
Парень трясся от страха, на лбу выступил пот, а из глаз текли слезы. Гриммер уже замахнулся лапой, чтобы нанести удар, отчего аристократ инстинктивно попытался прикрыться рукой.
Я в два прыжка настиг их, на ходу сканируя тварь. Из слабых мест все та же подмышка и она как раз сейчас была самой заманчивой целью.
Но гриммер услышал меня. Он резко обернулся и дернулся в сторону. А я рассчитывал на легкую драку. Наивный.
Теперь мы стояли лицом к лицу, в то время как аристократ присел на корточке и пытался обогнуть сражение прижавшись к стене.
Я не торопился. Ждал первого удара от гриммера. Люди для них — легкая добыча. Они уверены, что не могут проиграть, так что я стану для него неожиданностью.
Оттолкнувшись от земли, гриммер резко прыгнул на меня, но я вовремя ушел от удара перекатом. Когти прошли в сантиметре от моих ребер.
Тварь была в ярости. С диким воплем, она немедленно нанесла новый удар. На этот раз увернуться мне почти удалось. Все-таки их скорости можно позавидовать.
Острый коготь пропорол мне ухо. Я не понял масштаб трагедии, но почувствовал, как по шее потекла теплая струйка крови.
И все же этот выпад сыграл мне на руку. Я упал на землю, перевернувшись в воздухе. А когда массивная башка нависла надо мной на расстоянии удара, без замаха воткнул лезвие меча противнику в подмышку.
Он как раз поднял вверх лапу, чтобы воткнуть в меня свои когти. Не успел.
С тихим стоном тело гриммера рухнуло на землю.
— Охренеть! — тихо прошептал аристократ. Он подбежал ко мне, помогая подняться с брусчатки. — Я видел, как один такой разметал толпу витязей. А ты сам! Охренеть!
Я отряхнулся и потрогал пострадавшее ухо. Оно было на месте. Только мочка была раскурочена. Повезло. А мог лишиться половины головы.
— Понимаю твое восхищение, но лучше уходить отсюда. Там впереди их целая толпа, — сказал я.
— Я знаю, короткий путь, — тут же воскликнул аристократ. — Пойдем.
— Замечательно, — протянул я. — Только с сестру с матерью позову.
Лицо аристократа тут же исказилось смятением.
— Что не так? — спросил я.
— Прости, но они нас сильно замедлят, — с заминкой произнес он. — Я не могу так рисковать.
— А я не могу их оставить, — твердо заявил я.
— Понимаю, — сочувственно произнес он. — Как тебя зовут?
— Ларион Броневой.
— Рад знакомству, Ларион, — аристократ протянул мне руку. — Петр Ржевский. Ты спас мне жизнь. Я навсегда в долгу перед тобой.
О роде Ржевских ходили легенды. Они были баснословно богаты и имели обширное влияние даже за пределами Самарской крепости.
— Надеюсь ты выживешь, Петр Ржевский, — усмехнулся я, пожимая протянутую руку.
— Это взаимно, — усмехнулся он. — Не поминай лихом, Ларион Броневой.
Сказав эти слова, она скрылся в подворотня, сверкая блестящими шпорами на своих дорогих сапогах. А мне нужно было спешить, чтобы вернуться к своим.
— Пути вперед нет, — обреченно произнес я, когда встретился с матерью и сестрой. — Там гриммеры и завал.
Не стал говорить им про зажатых там людей, чтоб не расстраивались лишний раз. Да и про встречу с Ржевским тоже.
— Ты ранен? — тут же всполошилась мать, кинувшись ко мне. — У тебя кровь из уха. Что произошло?
Черт! Совсем забыл про него.
— Ерунда. Зацепился за что-то. Так пройдет, — отмахнулся я. — Нам нужно думать, как идти дальше. Потому что путь вперед перекрыт, а если будем возвращаться назад, то потеряем кучу времени.
— Тогда пойдем крышами, — тут же предложила Ника.
Я вопросительно посмотрел на нее.
— Что? — насупилась она. — Здесь дома стоят очень близко. И часто с одной крыши на другую есть переход.
— Даже не хочу знать, откуда ты это знаешь, — проворчала мать.
— Да и неважно это, — буркнул я. — Если есть проход, то надо действовать. Только осторожно, не издавая шум.
У этих тварей очень чуткий слух. Сам лишний раз убедился в этом.
Мы оперативно поднялись на крышу двухэтажного дома. Застройка действительно была довольно плотной, а сами крыши оказались достаточно пологие и только к концу плавно опускались.
Я с Никоном, пригнувшись, шел впереди, моля всех богов, каких только знал, чтобы они не дали этому малышу и пискнуть. На ходу пытаясь ему жестами и тихим шипением показывать, что нужно вести себя тихо.
Тот вроде все понимал. Однако это не было стопроцентной гарантией.
Беда пришла, откуда не ждали. Обходя зияющую в здании дыру, крыша которой обвалилась не полностью. Нам предстала картина общим планом — семеро гриммеров, которые накинулись на толпу.
Скрепя сердце, я прикрыл глаза. И хотел бы хоть чем-нибудь помочь, только это было бы самоубийством себя и убийством своей семьи. Гриммеры никого бы не оставили в живых.
Мать и Ника, до этого осторожно пробиравшиеся вперед, замерли как вкопанные. А я бы и хотел их подогнать, но не мог громко говорить.
В один из страшных моментов, Ника так громко пискнула от страха, что все твари одновременно подняли головы наверх. И конечно же тут же увидели нас.
Как они услышали этот писк за голосами собственных жертв — одному богу известно.
— Бежи-и-и-им! — тут же